– Он жив, успокойся, - прошипел пират, пытаясь стряхнуть с себя сестру. - Сиди с ним и, когда придет в себя, скажи, что жизнью он обязан тебе и дочери. Еще скажи, чтоб в следующий раз он хорошенько подумал, прежде, чем угрожать мне испанским правосудием. Пусть не тявкает на меня, если не располагает силами для борьбы. Скажи ему это, Луиза.
- Постой, - сквозь слезы пробормотала она, снова поймав руку брата в свои.
Жан, вняв безмолвному приказу капитана, ушел. Ему нужно было подготовить корабль к немедленному отплытию.
Мишель повернулся к сестре. Он еще дрожал от ярости. Испанец появился не вовремя и неожиданно. Смешанные чувства боролись в груди. Он видел сестру, которую когда-то безотчетно любил. Но отказывался понимать ее.
- Ты так никогда и не сможешь принять меня той, кем я являюсь? – еле слышно по-французски спросила Луиза, пользуясь тем, что дочь занята отцом.
Фаратон покачал головой.
- Равно как и ты не сможешь принять меня таким, каким стал я.
- Но Доменик…
- Я сделаю все возможное, чтобы его найти, сестра… Мать перед смертью просила о двух вещах: найти брата. И передать тебе, что она тебя простила. Прощай.
Он развернулся, освободившись от ее рук, и направился туда, где остался корабль. Вряд ли он будет искать встречи с сестрой. Он выполнил обещание. И больше сюда не вернется.
Шкатулку красного дерева доставили пирату в каюту. «Диана» уже вышла в море, когда Фаратон остался наконец один и смог посмотреть полученный трофей. Вне всяких сомнений, это был «Санси», крупный, кристально чистый алмаз. Пират не хотел им владеть. Он хотел лишь одного – вернуть его королю.
Что ж. Значит, в Париж Диана поедет не одна. И одному богу известно, как французская столица примет своего давнего фаворита.
Глава сто пятнадцатая
Лето 1672 года. Кандия. Крит.
Они уже несколько часов стояли в порту Кандии, этого центра контрабанды и работорговли. Фаратон, сразу же сошедший на берег, пока не вернулся, и Диана наслаждалась обществом Бриана. Шалиан старался проводить с ней все возможное время, отвлекаясь только на Мари и – изредка – на Сабину. Юноша прекрасно понимал, что ничем не может ей помочь, а она сама не примет никакой поддержки. В итоге он старался ее избегать, чтобы не попасть под поток колкостей. Сабина имела обыкновение срываться на тех, кто находился рядом.
Диана стояла на капитанском мостике рядом с Брианом и, облокотившись о резные перила, рассматривала разномастные корабли, находившиеся в порту. Легкие рыбацкие лодки, шхуны, бригантины – этого добра здесь хватало. Но именно сегодня на пристани царило особое напряжение: аукцион. Это простое слово было объяснением всему: гаму, шуму, крикам, зачастую пьяным, и ругани. Диана пополтнее запахнулась в шаль; несмотря на жару, ее бросило в холод.
Она хотела уйти в каюту, чтобы спокойно лечь в постель, но что-то заставило ее с еще большей силой вцепиться в перила, рассматривая кишащую разнообразными парусниками поверхность моря. Медленно и величаво в гавань входил огромный черный корабль с белоснежными воздушными парусами. Диана почувствовала, что все люди, находящиеся на пристани, подобно ей самой сверлят глазами грозный бриг. Она судорожно обернулась к Шалиану.
– Чей это корабль?
Граф смерил судно невеселым взглядом. От матросов он был наслышан обо всех мало-мальски значимых пиратах. Черный вымпел с красной маской не оставлял сомнений. Враги в одном порту? Интересно…
– Это? Это Виразон, – задумчиво пояснил он. – Что-то сегодня будет.
– С чего вы взяли? – неуверенно спросила она, не имея сил оторвать взгляда от остановившегося корабля. Его черные борта вселяли тревогу в ее сердце, а имя Виразона вызывало нехорошее предчувствие.
К ним подошел один из матросов. Он задумчиво посмотрел на бриг.
– Он прибыл на аукцион, - на ломаном французском сообщил матрос повернувшимся к нему французам. - Капитан с ним лицом к лицу в море не встречался уже года три, а на аукционах не сталкивались вообще никогда: Виразон не любитель подобных встреч, поэтому в Кандии его увидеть трудно.