– Да, он не простит, но, caramba, ты можешь предложить нечто, исправившее бы положение, Луис? Если да – я отдам тебе свою долю следующей добычи.
– Отдадим ее капитану, – с жутким смехом предложил тот, кого назвали Луисом.
Диана похолодела, отказываясь верить своим ушам. Пронзительно закричав, она начала барахтаться и с утроенной силой колотить матроса, прижавшего ее к земле, по чему попадала. Послышалось гоготание.
– Отпустите! Не имеете права... Фаратон не позволит!!!
Издевательский смех стих. Пират, державший ее, отошел в сторону. Неужели имя Фаратона помогло? Но... Перед ней опустился еще молодой черноглазый человек. Схватив ее за волосы и заставив ее посмотреть ему в лицо, он прошипел:
– Фаратон? Цыпочка, Фаратон здесь бессилен. Слышали, ребята, она Фаратоном прикрывается. Капитан будет доволен...
– Я не понимаю, – выдавила она, теряя силы.
Луис – а это был именно он – неприятно улыбнулся.
– Девочка, тебе не надо понимать...
Он резким движением замотал ее с головой в ее же плащ, предварительно заткнув ей чем-то рот, и перекинул ее через плечо.
– Пойдемте скорее, мы скоро выходим в море.
Жалобный всхлип был ему ответом.
Глава сто девятнадцатая
Памира замерла перед зеркалом, придирчиво оценивая изображение молодой прекрасной женщины, улыбавшееся ей со стеклянной глади. Бордовый восточный наряд, расшитый золотом, изумительно сидел на ней, подчеркивая нежные линии фигуры. Молодая женщина провела рукой по богато украшенному поясу, жесткому лицу, приподнимающему и выгодно обрамляющему нежную грудь. Юбка легким пурпурным водопадом стекала по ногам, развеваясь, дрожа при движении. Она не открывала ни дюйма тела, но так и манила. Памира повернулась, наслаждаясь прикосновением взметнувшейся ткани. Она была молода, красива и богата. Желанна.
Кандийка подняла голову, всматриваясь в свое лицо. Изящно подведенные черным глаза горели изумрудным огнем азарта, губы тронула милая и вместе с тем загадочная улыбка. Да, она была красива. Это ей говорили, это подтверждалось поведением мужчин, она сама видела это. Красивая.
Молодая женщина медленно опустилась на пуф рядом с зеркалом. Может, и красивая, и желанная, но все равно ужасно одинокая.
- Ты готова, моя дорогая?
Очередной мелкий шейх. Но пока один из немногих, кто не пытался ее утащить в свой гарем. Он просто наслаждался мгновением, проведенным рядом с ней.
Памира подняла голову. Чадра надежно скрыла лицо, оставив только опасно блестевшие глаза. О да, она была готова.
- Не знаю, зачем тебе это нужно, моя красавица, но я отведу тебя на аукцион, - улыбнулся мужчина сквозь бороду.
Памира обрадовалась тому, что ее лицо скрыто, и не нужно изображать ожидаемые эмоции. Она знала, что попадет на аукцион. Даже если Виразон и не хотел, чтобы она там появлялась. Но такую встречу она просто не могла пропустить. Шейх послушно сыграет роль сопровождающего. Он достаточно богат и достаточно могущественен, чтобы никто не приблизился к ней, пока он рядом. А большего кандийка и не хотела.
В зале для аукционов уже было многолюдно, когда Памира в сопровождении молодого шейха появилась из-за ширмы и направилась к их местам. Присутствие женщины на аукционе – явление редкое. Но прихоть мужчин - тем более таких влиятельных - тут уважалась, поэтому никто не стал препятствовать. Памира чувствовала себя почти удовлетворенной.
Шейх уселся в богато убранное кресло, его спутница опустилась на подушку ниже. Вот оно, положение женщины на востоке: на ступеньке кресла мужчины, у его ног. Место, которое раньше принадлежало псам. Но и дальше нарушать традиции она не могла. Кроме того, здесь она чувствовала себя в безопасности. К тому же, мужчина с готовностью возместит ей каждую секунду неудобства, как только они останутся одни. Пожалуй, он ей был не только полезен, но даже нравился…
Памира внимательно осмотрела зал. Белые стены – о, за шесть лет, что она жила здесь, она почти возненавидела вечный белый цвет всех построек, - неровно украшенные резными колонами. Множество кресел, скамеек, лож, расположенных амфитеатром так, что с любой точки зала отлично просматривалось возвышение, устланное лазурной материей, внешне похожей на шелк. Рядом с возвышением на специальных креплениях висел гонг, возле которого лежал молоточек. Удар должен обозначить конец торгов. Распорядитель аукциона уже находился в зале. Он здоровался со знакомыми гостями, знакомился с новыми, мысленно прикидывая, сколько пиастров сможет сегодня из них выбить. Это был дородный турок с маленькими, вечно бегающими черными глазками и неизменным кинжалом в золотых ножнах, украшавшим пояс шаровар.