Глава сто тридцать первая
Он приложил указательный палец к губам, продолжая сжимать ее руку. Нежное тепло разливалось по ее измученному телу от места прикосновения, прогоняя страх и боль. Диана блаженно закрыла глаза и замерла, отдаваясь чудесному ощущению покоя. Доктор. Она не знала, где она, но ее осматривал доктор. Значит, все будет хорошо.
– Вы мне очень напоминаете одного человека, – вдруг услышала она свой голос и тут же осеклась.
Пальцы незнакомца легонько сжались на ее запястье. Он поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза. Диана смутилась, но не смогла найти в себе сил, ни закрыть глаза, ни отвести взгляд.
- Люди похожи друг на друга, - на безупречном французском ответил ей доктор. Его голос был тихим, спокойным, низким и вкрадчивым. Одним своим звучанием он действовал на нее успокаивающе. Определенно, этот человек располагал к себе.
- Кто вы?
Незнакомец отпустил ее запястье – Диана даже на мгновение расстроилась – и с неоднозначной улыбкой вновь взглянул в ее лицо. Он был очень красив. Слишком правильные черты лица, четко очерченные линии губ и тонкого носа, выразительные глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Запоминающееся лицо.
- Доктор.
Молодая женщина не нашлась с ответом. Волнение проснулось где-то внутри, поднимаясь к горлу удушающей волной. Синие глаза мучили и манили. Все еще болела голова.
- Что со мной?
Этот простой вопрос разбил очарование. Синие глаза потемнели, налились свинцом, лицо посерьезнело, стало жестким.
– А что вы чувствуете? – еле слышно, чуть хрипловатым голосом, проговорил он.
Диана задумалась.
- Боль, все тело болит... - ее глаза вдруг расширились от ужаса. - Что со мной? - руки метнулись к животу, некогда уже начавшему округляться, а сейчас совершенно плоскому. - Нет... Мой ребенок, где он?
Он не ответил, за него ей все сказал его взгляд. По щекам Дианы покатились слезы. Женщина уткнулась лицом в подушку, интуитивно стремясь скрыть горе от постороннего человека.
- Нет, не может быть...
Память услужливо и жестоко нарисовала картину, восстанавливая все в мельчайших подробностях: прогулка, пираты, похищение… Они лишили ее того, от чего она сама когда-то хотела избавиться. Мишель сумел донести до нее мысль, что дитя невиновно в преступлениях своего отца и имеет право на жизнь. Диана смирилась и решила оставить ребенка. И даже начала его ждать. И ради чего все это? Чтобы шайка пиратов так просто лишила смысла потраченные усилия?
Диана ждала, почти хотела ребенка от человека, которого никогда не любила, который не принес в ее жизнь ничего, кроме боли. Но он все-таки помог ей встретиться с Мишелем. Снова. Узнать, что он жив. И позиция Лермона в сложившейся ситуации осталась однозначна: ребенок должен жить. И что теперь? Что скажет Фаратон, когда узнает? И…
Господи, где она?!
Она почувствовала, как доктор мягко обнял ее за плечи, а потом с неожиданной силой приподнял на кровати и привлек к себе. У Дианы не было сил и желания сопротивляться его воле. Она молча спрятала лицо у него на плече и замерла, с жадностью впитывая в себя его живительную силу. Он что-то шептал, утешая, она постепенно успокаивалась в его объятиях, усилием воли заставив себя забыть о Фаратоне.
– У моего отца были синие глаза, – невнятно пробормотала она, думая вслух. – И у...
Она замерла, резко подняв голову и вглядываясь в лицо незнакомца, склонившегося над ней. От непростительной близости перехватило дыхание. Но доктор не делал попыток ее поцеловать. Он просто держал ее в своих объятиях и, видимо, ждал, что она скажет дальше. Диана смотрела на него расширенными от волнения глазами, еще влажными от только что пролитых слез. Боль мешала думать, мешала дышать, но сильные руки и тепло незнакомца дарили уверенность. Глупую уверенность, что все будет хорошо. Что бы сказал Мишель?..
- Договаривайте.
Глава сто тридцать вторая
Он говорил по-прежнему спокойным тоном, но что-то подсказало, что этот человек привык отдавать приказы. Неприятное предчувствие резануло.