Рабыня закрыла глаза. Что ее ждет? Она привыкла к боли, к подчинению и унижению. Все ее чувства притупились, она была безмолвной игрушкой, которую для каких-то целей старались держать в идеальном состоянии.
Пленница погрузилась в мрачные воспоминания. Ее взгляд затуманился, руки, до этого трепетно прижимаемые к груди, бессильно упали на колени.
«…только помни, что ты еще жива, что это закончится когда-нибудь. Только верь, они не все такие….»
Позволит ли ей Господь когда-нибудь встретить «не такого»? Позволит ли обрести свободу? Позволит ли когда-нибудь выбирать самостоятельно тот путь, по которому ей предстоит идти? Боже! Что же ее ждет?
Бесшумно отворилась дверь, чтобы через мгновение вновь закрыться, пропустив высокого мужчину в черном. Он остановился, рассматривая фигурку девушки, замершей на диване. Рабыня напряглась, но запретила себе рассматривать его. Присутствие этого человека почему-то парализовало ее. Честолюбивые планы рассыпались в труху, стоило ему переступить порог каюты и мягко закрыть за собой дверь. Она робко взглянула на него из-под вуали. Высокий. Лица было не разглядеть – солнце уже село, стало почти темно.
– Мне сказали, тебя зовут Памира? – тихо спросил он.
Пленница вздрогнула и, резко выпрямившись, взглянула на «нежданного» гостя.
– А мне сказали, ты – Виразон? – сорвалось с губ прежде, чем она успела подумать о последствиях. Она сжалась, ожидая удара, пощечины или хотя бы крика.
Памира медленно подняла голову и столкнулась с его взглядом. В его глазах всколыхнулось… нет, не гнев, не ярость – удивление. Пират внимательно смотрел на пленницу с мягким огоньком лукавства в глазах. Девушка отвернулась, смутившись или испугавшись. Она ждала. Ну вот, сейчас он точно процедит сквозь зубы что-нибудь едкое или ударит.
Но нет.
Виразон сделал пару неслышных шагов, приблизившись к ней. Ее сердце замерло. Не потерять бы хладнокровия, чтобы сейчас не произошло, встретить это достойно.
Пират посмотрел на нее свысока, так ничего и не сказав. Усмехнулся - и отошел в сторону.
Девчонка, что такое в ней нашел Энрике? С минуту он еще наблюдал за неподвижной фигуркой. Нет, все-таки, наверное, в ней что-то есть. Дерзит и сама же пугается своих слов.
Памира осмелилась поднять на него взгляд.
Виразон подумал: «Хороша», – но вслух спросил:
– Кто научил тебя дерзить, девочка?
«Он решил поиздеваться надо мной?»
Виразон улыбнулся.
– Не бойся, – произнес он.
Она встала. Он сделал шаг навстречу ей. Она испугалась, сердце упало в пятки.
Что же сейчас будет?
– Ты разрешаешь мне не бояться, господин?
Пирата это еще больше развеселило.
– Не хочу, чтобы тебя еще что-то ограничивало, кроме этого корабля, – мягко сказал он.
Она спрятала лукавую улыбку, опустив голову.
– Что господин хочет получить от меня?
Глава двадцать седьмая
Виразон напрягся, сделал еще один шаг навстречу. Памира была теперь на расстоянии вытянутой руки.
– Только то, что ты сама можешь мне предложить.
Она удивилась.
– Господин полагает, я могу что-то предложить ему?
– Твои глаза говорят, что можешь.
– Мои глаза отражают лишь то, что хочет мой господин.
Памира выпрямилась и взглянула ему в лицо. В ее бархатном взоре читалась игра. Она играла. Виразон прищурился.
– А что ты видишь в моих глазах?
Сердце опять провалилось. Он загнал ее в тупик.
– Господин не давал мне воли видеть его настроение.
«Черт подери, в ней все-таки что-то есть!»