– Я не собираюсь лишать вас надежды, если вам это настолько дорого, – все так же спокойно проговорил полицейский. – Надейтесь. Только не обольщайтесь. Я был бы рад, если бы герцог вернулся. Король будет расстроен его гибелью. Но я очень сомневаюсь в том, что даже если он и выжил во время абордажа, ему удалось выжить потом.
Глава тридцать третья
Филипп встряхнулся и посмотрел собеседнику в глаза.
– Бательер, ваши слова справедливы. Но, черт побери, вы правы, надежда. У меня есть надежда. И она же есть у моей сестры.
– Ваша сестра при ее талантах с легкостью найдет себе подходящего супруга, – тепло рассмеялся граф. – Или вы поможете ей.
Филипп нехотя улыбнулся.
– Вы не понимаете. Она вряд ли захочет говорить о ком-то еще, кроме господина герцога. Видите ли, моя дорогая сестричка при всей ее воспитанности достаточно упряма.
Бательер промолчал. Его самого женили еще родители лет десять назад. Сейчас ему был тридцать один год. Он был уже свободен. Не имел детей. Занимался делом, которое отнимало все время и все силы, и чувствовал себя счастливым человеком. Все произошло с его женой так, как и было надо. Они прожили вместе шесть лет, и она умерла, оставив в его памяти только светлые нечеткие воспоминания. Это был тихий и спокойный брак. Без чувств, без эмоций, но почти уютный. По меньшей мере, удобный. Но графу стало еще уютнее, удобнее, спокойнее и лучше, когда он остался один. Он не понимал слова «любовь». Любовь была ему совершенно не нужна. Поэтому слова Филиппа теряли для него всякий смысл.
– Время, граф, вы же прекрасно знаете, что через полгода и для мадемуазель Дианы он станет всего лишь светлым воспоминанием, – проговорил Готье, улыбаясь.
Филипп ничего не ответил. Разумеется, Диана забудет герцога. Но какое-то время она будет страдать. А Картафер меньше всего хотел, чтобы его сестре было больно.
Да, самым сложным, пожалуй, на данный момент, будет сказать ей о том, что поведал сейчас Бательер. Диана была девушкой эмоциональной.
– Только через полгода, Готье, а до этого неизвестно, что будет, – печально заметил Картафер.
Бательер криво улыбнулся. Разговор о Диане его порядком утомил. Он не терпел размышлений о чьих-то чувствах. Бессмысленно страдать. Тем более, из-за любви.
– Позвольте откланяться, господин граф. К сожалению, меня ждут дела, – проговорил он, вставая.
Филипп поднялся с места, поклонился в ответ на прощальный поклон Бательера. И замер, глядя в окно. Снова все происходящее казалось нелепой шуткой. В чем так провинился молодой герцог перед Богом, что тот поставил его перед столь невеселым выбором: смерть или плен? В чем провинилась Диана, что светлая жизнь молодой женщины начинается с потери?
Когда граф оглянулся через какое-то время, первым, что он увидел, стали грустные голубые глаза Дианы.
– Сударь, что с вами? На вас лица нет, – тихо проговорила она, проходя в комнату. Филипп осторожно поцеловал ее маленькую ручку, предложил сесть. – Господин де Бательер чем-то расстроил вас?
– Да, – только и сказал Картафер, глядя на девушку. Имел ли он право вот так лишать ее надежды? А что ему оставалось?
– Что-то случилось? – Диана выглядела обеспокоенной. Она с бесконечной нежностью, любовью и добротой смотрела на своего брата, ожидая его слов.
Филипп резко вздохнул и сказал:
– Только что пришли новости с моря. Герцог де Лермон погиб. Мне жаль, Диана…
Она приглушенно вскрикнула, закрыв рот тонкой рукой. С трудом сдерживая слезы, девушка медленно поднялась и направилась было в свою комнату, но не удержалась на ногах. Потеряла сознание.
Филипп уложил ее на диван и сел рядом. Такой реакции от сестры он не ожидал. Спешно достал нюхательную соль, с помощью которой привел Диану в чувство.
– Невозможно, Филипп, я чувствую, что он жив, – прошептала девушка. – Скажи мне, что ты на самом деле думаешь?
Картафер задумался. Сказать, что думает он? Он тоже не верил в гибель своего друга. И не поверит, пожалуй. Но Бательер чертовски умен. И Бательер говорил, что вероятность того, что герцог жив, минимальная.
– Я не знаю, Диана, – проговорил он, держа ее за руку. Маленькая ручка сестры дрожала и была странно холодной. – Не знаю.