Он рассказал ей об обстоятельствах, в которых исчез Лермон. В трех словах описал, что такое рабство у пиратов – со слов Готье, опять же. Сомнения прошли, стоило только рассказать. Во многом у Картафера получалось именно так – сначала он делал что-то, а потом убеждался в том, что делал все верно.
А еще у него была непонятная Диане привычка записывать свои мысли. Он приказал сшить себе маленькую книжечку с чистыми листами. Прикасаться к этой книжечке в черном кожаном переплете было строжайше запрещено. Обычно Филипп держал ее при себе. А сейчас она лежала на столе, раскрытая, рядом с чернильницей. Диана невольно задержала взгляд на ней. Что там? Она не верила сейчас в искренность чувств брата, не понимала его. И не знала, стоит ли нарушать запрет ради удовлетворения собственного любопытства?
Она все равно верила в лучшее, верила, что Господь не позволит такому человеку, как Анри-Мишель де Лермон так просто сгинуть. Он был слишком ярок и силен в ее глазах, чтобы бесследно исчезнуть. Он еще так мало сделал, а мог так много.
Глава тридцать четвертая
1667 год. Средиземное море. Восточная часть.
«Кошка» тяжело опустилась на спину раба, широким движением очертив круг и впившись в разорванную кожу семью кожаными плетьми с завязанными на конце узелками. Обессиленный мужчина судорожно выгнулся, почти удивляясь тому, что он способен чувствовать боль.
Надсмотрщик навис над ним, подбрасывая опасную игрушку в руке. Раб налег на весло, стараясь не встречаться с ним глазами. Было опасно показывать весь сгусток ненависти, что сейчас рвал его душу изнутри.
– Капитан, тут только двое! Они тормозят весь корабль!! – воскликнул пират, презрительно сплюнув под ноги рабам.
Рог Дьявола, здоровый детина, косматый, со злым, а сейчас просто взбешенным лицом, твердой походкой моряка подошел к скамье, где действительно сидели только два гребца. Из трех необходимых. Капитан схватил крайнего за волосы, заставив поднять лицо. Черные глаза раба неожиданно вспыхнули, встретившись взглядом с ним, но тут же погасли. В их глубине затаилась только боль. Боль.
Боль. Сковывавшая все члены и одновременно заставляющая налегать на весло и двигать, двигать, двигать галеру вперед. Бесконечно.
– Если и этот отправится к морскому дьяволу… - задумчиво пробормотал капитан, прикидывая, что потеря еще одного гребца совершенно не вписывалась в его планы. – Откуда он?
– С французского флагмана, – в голосе ответившего звучало презрение.
Рог Дьявола рассмеялся.
– Французы – неженки. Странно, что этот еще держится. Дайте ему воды. И, тысяча чертей, шевелитесь!
Подстегнутые грубым окликом капитана, пираты зашевелились. Раба напоили. Вылили полчашки воды на голову, обласкали хлыстом и оставили на какое-то время в покое.
– Хех, Фаратон, тебе повезло, Рог Дьявола сегодня добряк, – еле слышно пробормотал сосед француза, с удвоенным усердием наваливаясь на ненавистную деревяшку весла.
Фаратон промолчал, горящими ненавистью глазами сверля спину капитана. Его положение было настолько абсурдным, что иногда казалось кошмарным сном. Необходимо было сделать что-то… Получить свободу. Любой ценой! Он не имел права закончить свою жизнь гребцом на галере.
Он резко поднял голову, принюхиваясь к воздуху. Выражение его лица изменилось, в бездне глаз проснулось узнавание и предвкушение. Что-то изменилось в самом воздухе. Напряжение. То самое, когда, кажется, море застывает на несколько мгновений – перед взрывом, перед бурей… Но нет, не перед штормом.
Рог Дьявола прогуливался в проходе между скамьями с гребцами. Рабы не выдерживали нагрузки – умирали. Только вчера пришлось отправить за борт здоровенного когда-то грека. Эх, коли так будет продолжаться – придется снова захватить какую-нибудь деревеньку. Еще этот проклятый туман! Путал все карты. Дьявол его побери!
Капитан задумался. И не заметил, как снова оказался рядом со скамьей, где сидели всего двое.
Грохот. Кто-то резко рванул пирата на себя, заставив упасть на скамью. С ужасающим свистом ядро пролетело мимо, пробило борт и ухнуло в воду. Ядро? Пушечное ядро?! Рог Дьявола вскочил с места и оглянулся. На него с почти издевательским выражением смотрели черные глаза раба-француза.