– Я о пленнике. Мы только что выбросили за борт тело сына Фонсаграды?
Мишель, задумавшийся о последних словах испанца о Диане, удивился и повернулся лицом к помощнику.
– Да, это был его сын. А в чем, собственно, дело?
Диар промолчал. Его плотно сжатые побелевшие губы придали лицу выражение мрачного удовлетворения, смешанного с удивлением. Светлая неровная челка снова упала на, пожалуй, слишком утонченное лицо. Он сейчас казался совсем молодым, почти мальчишкой, хотя Мишель почему-то был уверен, что ему было не меньше двадцати пяти лет.
– Скучать нам теперь не придется. Этот дьявол, как только узнает, все силы бросит на то, чтобы отомстить.
Фаратон рассмеялся.
– Неужели ты боишься, Десница?
Помощник криво улыбнулся. Нет, он не боялся возможной мести испанца. Он просто удивился. Казалось, что его капитан просто ищет приключений. Смерть сына адмирала, о котором шепчется все море, периодически называя пиратом под прикрытием королевства – это уже не шутки. Каперский патент – мечта на Карибах. Но никогда каперы не были адмиралами флота целой страны. А испанец был. Адмирал с принципами пирата. Жестокий и могущественный, дон Сезар являлся опасным противником.
– Нет, – улыбнулся помощник. – Мне даже интересно. А что будет с девочкой?
Глава сорок седьмая
– Она мне нравится.
Диар пристальным взглядом посмотрел капитану в лицо.
– Ты же не хочешь воспользоваться ею и выбросить? – воскликнул он.
– Выбросить? Нет, конечно, – мягче проговорил Мишель, мысленно представляя облик француженки. – Но даже не проси отправить ее сейчас домой.
– Ты что-то скрываешь, Фаратон, – покачав головой, еле слышно проговорил Десница.
– Да, возможно. Но разве это имеет какое-то значение, друг мой? Когда-нибудь я расскажу тебе. Не сейчас.
Диар молча наклонил голову. Фаратон действительно что-то скрывал. Помощник чувствовал, что еще шаг – и он сможет понять что-то очень важное. Но пока не понимал, зачем это нужно. Капитан не рассказывал о себе. Даже тогда, еще на галере Авирона – он был молчалив и замкнут. А сейчас… Пират получил новую игрушку. Видимо, важную игрушку, раз испанец последние силы вложил в просьбу отправить ее домой. Французскую дворянку. Зачем нужны проблемы еще и с французским двором?
– Фаратон, и все-таки я прошу тебя о снисхождении…
– Зачем тебе это? – пожал плечами пират.
Десница умолк и отвернулся, чувствуя себя рыбкой, пойманной на крючок. Испытующий взгляд пирата дырявил затылок, требуя ответов. Диар с мрачным видом выложил доводы относительно политики и обострения ситуации с Фонсаградой. И с Людовиком. Но Фаратон лишь улыбнулся, самоуверенный, как всегда. Казалось, девчонка его сильно зацепила. Или их связывала старая история.
Внимание пиратов привлек неожиданно нарисовавшийся на капитанском мостике матрос.
– В чем дело? – поинтересовался капитан.
Матрос вытянулся по струнке. Дисциплина на «Диане» была железная, попасть пирату под горячую руку не стремился никто.
– Я прошу прощения, капитан, но по кораблю разгуливает девушка.
Мишель удивленно на него посмотрел, ожидая объяснений, но его снова отвлекли. Диар как-то неопределенно усмехнулся, указывая подзорной трубой на шкафут, где стояла фигура в странном бежевом платье.
– А она не промах, – пробормотал Фаратон себе под нос и уже громче добавил:
– Не приближайтесь к ней, пусть стоит, где стоит. Я сам с ней разберусь.
– Да, капитан.
Матрос испарился так же быстро и тихо, как и появился. Диар Арди улыбнулся. Почему-то ему было жаль француженку – он уже видел загоравшиеся пламенем азарта глаза Фаратона.
Диана. Маленькая девочка, зачем ей понадобилось выходить из каюты? Только бы ей хватило сообразительности не злить капитана! Иначе сам Диар уже никак не сможет ей помочь, даже если и захочет. Если только выступать против Фаратона... А это было равносильно самоубийству. Да и зачем, собственно?
Он не чувствовал себя должным исполнять старые обязательства… Все, что было, осталось в прошлом. Он изменил свою жизнь. Не стоило смешивать настоящие моменты с давно растаявшими.