Боцман с улыбкой, которую с радостью запечатлел бы хороший художник на своем полотне, смотрел на дело рук своих: большая часть команды в настоящее время пребывала в лучшем состоянии, которое только может посетить человека. Умелые действия самого Джеймса и его добрых друзей отправили всех в блаженное царство Морфея. Боцман не хотел проливать кровь. Ему было достаточно одной души. Заполучив ее, он вдобавок получал и остальные.
Его верные друзья суетились, связывая спящих – бывших товарищей, – чтобы оттащить их в трюм, пока не проснутся.
– Джеймс, – окликнул боцмана один из матросов.
Пират повернулся. Чайка. Крепкий русоволосый матрос, его старинный друг. Один из немногих, кто безоговорочно доверял ему, сразу согласился пойти против капитана. С ним Джеймс прошел очень длинный путь. И этот путь не заканчивается!
– Что случилось? – немного напряженно спросил пират, заметив опасливые огоньки в голубых глазах друга.
– Али, черт бы его побрал, сейчас в каюте капитана.
– Дьявол с ним. Запри обоих, да и дело с концом.
Чайка не стал спорить: кивнул и исчез. Джеймс снова посмотрел на палубу. Он стоял на капитанском мостике. На капитанском мостике своего, как он уже считал, корабля. Единственным, кого не удалось усыпить, был этот бес-Десница. Пришлось как следует приложить по голове, чтобы он тоже отключился. А так – кораблем завладели почти без потерь.
Глава пятьдесят четвертая
Али стоял, держа в руках графин с вином. Яд в вино мог подсыпать гость. Или кто-то из своих. Почему-то очень хотелось, чтобы это был гость…
Невнятное ругательство привлекло внимание араба. Он спешно поставил графин на стол и бросился в соседнюю каюту.
Фаратон, бледный, как сама смерть, сидел на кровати, свесив ноги, спрятав лицо в руках. Спутанные волосы свисали с головы, пряча и лицо, и руки.
– Черт побери, что же происходит со мной такое? Вставай!
Али подошел к нему и резко ударил по плечу.
– И не вздумай, герой, – рявкнул он, не обращая внимания на вялое сопротивление.
– Что происходит, дьявол тебя возьми?!
– Молчать!
Али был просто счастлив, что пират пришел в себя. Около трех лет они плавали вместе, Фаратон освободил доктора из плена, а араб не захотел покидать его, оставшись лекарем на корабле. Они успели друг к другу привязаться. Не было нужды играть друг перед дружкой выбранную для окружающих роль. Фаратон доверял доктору не только свое тело, но и саму душу. А Али оказался хорошим врачевателем души.
Пират что-то пробурчал себе под нос. Али сел рядом с ним, снова положив холодный компресс, приятно пахнущий какими-то травами, ему на лоб. Мишель только сверлил доктора внимательным взглядом, предпочитая не вызывать его ярость. Араб был значительно старше пирата, возраст, знания, все в нем заставляло его уважать.
– Тебя отравили, Мишель.
Да. Али – единственный на корабле, если не считать Диану, кто знал, что знаменитый некогда герцог де Лермон и знаменитый сейчас Фаратон – это одно и то же лицо.
– Отравили? Ты с ума сошел? – пробормотал пират, тяжело вздохнув. К горлу снова подошел комок, затрудняющий дыхание.
– А как ты еще объяснишь свое состояние? – голос доктора звучал почти ехидно. Пользуясь тем, что его подопечный не может сопротивляться, он снова осматривал его, пытаясь определить, миновала ли угроза или нет.
– Черт!
Мишель закрыл глаза. Отравление? Что за чушь? Кому это может понадобиться?
– Кто мог подсыпать яд в вино?
Фаратон вздрогнул. Вино! Занятый мыслями о Доменике, он и не обратил внимания, что вино имело какой-то неприятный привкус. Черт! Такая невнимательность непростительна!
– Молодой француз мог? – Али положил тонкую руку пирату на плечо, слега сжав. Загорелая кожа была холодной. Сквозь нее араб чувствовал, как стремительно билось сердце Фаратона, так похожее сейчас на запертую в клетке птицу.
– Нет… у него не было возможности, я… все время был рядом с ним… в каюте, – пират задыхался. Говорил, делая большие паузы.