Глава шестьдесят девятая
Виразон опять посмотрел в подзорную трубу. «Белый лебедь» стал намного ближе, и он мог разглядеть лица матросов Фаратона. Сосредоточенные и собранные. Они понимали опасность, которая грозила им в эти долгие минуты, складывающиеся в часы, погони. Ведь уже полтора часа прошло с тех пор, как Энрике увидел корабль. Проклиная на чем свет стоит высокие надстройки на хвостовой части корабля с белоснежными парусами, закрывшими весь обзор, пират опустил бесполезную трубу, положив свободную руку на рукоять пистолета. Он резко обернулся к Энрике, со злорадной усмешкой смотревшего на попавшего в умело им расставленные сети «Лебедя».
– Не повреди корабль, – сказал Виразон. – Он слишком красив для того, чтобы служить Фаратону или пойти ко дну. Сумей сохранить его.
– Как прикажете, – жестоко рассмеялся помощник. – Только это в большей степени зависит от них самих, чем от меня. Если без выкрутасов лягут в дрейф, то полный парус.
Виразон улыбнулся ледяной насмешливой улыбкой и направился к полуюту, бросив через плечо:
– Когда эти детские игры закончатся, позовешь, – с этими словами он скрылся в своей каюте.
«Черная пантера», как и говорил Энрике Сарверос, просигналила лечь в дрейф.
– Гром и молния, Энрике, если они послушаются, я съем свои ботинки и запью все это морской водой.
Маттео, держа ладонь на рукоятке длинного острого кинжала, подошел к испанцу. Тот порывисто оглянулся.
– У них нет выхода, итальянец... Эй, Брамс, хватит мух ловить! – окрикнул он рослого матроса, тупо уставившегося на вражеский корабль. Тот вздрогнул и бросился к своим. Несколько минут Энрике теперь мог спокойно постоять на капитанском мостике, пока матросы выполнят его приказы.
– Выход есть всегда, – прищуренные глаза Маттео превратились в две тонкие щелки.
Помощник капитана мог бы поспорить: в заведомо проигрышной ситуации умный и опытный капитан пойдет на все, чтобы сохранить жизнь команде.
– Дьявол, мне не до философии сейчас! – рявкнул Энрике, подавая знак рулевому: «Белый лебедь» выполнял требование. – Иди-ка ты, Маттео, отмывай свои сапоги!..
Корабль Виразона приблизился вплотную к бригу, уменьшив парусность.
– На абордаж!
...Виразоновские пираты волной накрыли корабль Фаратона, сметая все на своем пути. Абордажный мостик надежно скрепил бак «Черной Пантеры» с квартердеком «Белого Лебедя», отрезав последнему все пути к отступлению. На палубе брига кипело отчаянное сражение, и лишь два человека в нем не участвовали, две молчаливые маски, две холодные и независимые фигуры в черном, два непримиримых врага. Виразон наконец-то увидел того, встречи с кем искал последнее время. Он положил ладонь на эфес шпаги и двинулся к полуюту «Белого лебедя», где стоял Фаратон, занимавшийся пока отстрелом виразоновских пиратов, как кур, мельтешивших под ногами. Виразон достал свой пистолет и прицелился. Но природное чутье спасло Фаратона и на этот раз: он гибким движением отклонился в сторону и обернулся. Взгляды пиратов встретились, словно скрестились клинки шпаг. В этот момент им стало наплевать на сражение, бушевавшее вокруг. Фаратон, не отрывая взора от глаз врага, начал медленно спускаться вниз на палубу, где стоял тот.
– Я пришел вернуть тебе твой привет, – холодно объявил Виразон, обнажая шпагу и отбрасывая в сторону ножны. – И, поверь, я верну его с процентами, – добавил он, уперев клинок в палубу.
Глава семидесятая
– Не сомневаюсь, – не удержался от насмешки Фаратон, тоже обнажая свой сияющий на солнце клинок.
Оба они были известны как превосходные фехтовальщики, хотя шпаги и рапиры на море использовались не часто; шпага слишком тонкая штука для пиратов. Виразон и Фаратон фехтовали красиво, по крайней мере, так говорили.
Фаратон первым начал яростную атаку, без особого труда отбитую хозяином «Черной пантеры», спокойно и хладнокровно следившим через прорези в маске за передвижениями противника. Это необыкновенное хладнокровие и презрительная улыбка всегда появлялись во время опасности, и, возможно, именно благодаря им Виразон был еще жив. И даже сейчас битва с Фаратоном не ослепила и не поглотила его, что нельзя было сказать о его противнике, пытавшемся сломать ледяную защиту Виразона, которой служил его вездесущий блистательный клинок.