Почти месяц назад «Белый лебедь» ушел в море. Диар Арди и Фаратон вместе с ним. Ремонт «Дианы» уже был практически завершен, а от капитана так и не пришло весточки.
Диана волновалась, тосковала, мучилась. С каждым днем ее самочувствие все ухудшалось, что она списывала на волнение.
Волшебство ночи затерялось между маем и апрелем. Сейчас постепенно набирало силы солнечное средиземноморское лето.
Что она ждала?
Единственным утешением для нее на острове оставался доктор Али. Мудрый, добрый, заботливый. Он проводил с молодой женщиной вечера, занимая ее познавательными беседами. Или рассказывал о Фаратоне, понимая, насколько это для нее важно.
…Дурнота настигла ее внезапно. В глазах потемнело, что-то изнутри настойчиво рвалось наружу. Диана упала на пол беседки, испустив приглушенный стон. Страх. Абсолютный, чистейший страх захватил ее всю, мешая думать, мешая анализировать.
Она пришла в себя уже в своей комнате. С компрессом на лбу. Ее руку заботливо держал Али, как никогда обеспокоенный, как никогда сосредоточенный и мрачный.
- Диана, почему вы мне не говорили о вашем состоянии? Можно было значительно уменьшить ваши страдания.
- Я думала, это из-за волнения…
Она говорила тихим, севшим голосом.
Али еще больше нахмурился.
- А вот волноваться вам совершенно нельзя!
У нее перехватило дыхание.
- Что вы хотите сказать, Али?
Доктор посмотрел на нее строгим взглядом родителя, смотрящего на непутевого ребенка.
- Диана, вы готовитесь стать матерью.
- Ребенок Мишеля? – радостно подхватила она, но сникла под мрачным взглядом араба.
- Вряд ли, - покачал головой он. Диана побледнела, вспомнив время заточения у испанца. Неужели…
- Я не хочу! – крикнула она, ударив кулаками постель от бессилья. Не может быть! Невозможно, чтобы тот кошмар продолжился и ворвался в настоящее! Боже, только не это…
Она разрыдалась, уткнувшись в подушки. Али смотрел на нее с состраданием. Он не мог позволить ей сотворить глупость. Он обещал сохранить ее до возвращения Фаратона. Быть может, и против ее воли…
Глава семьдесят третья
Май 1672. Версаль.
К маю 1672 года Версаль был уже почти достроен и в скором времени обещал стать главной резиденцией короля-Солнце (хотя известно, что официально двор переедет в резиденцию только в 1689 году). Это был великолепный комплекс, поражающий своей масштабностью и красотой. Невозможно описать все чудеса этой жемчужины архитектуры, даже если посвятить ей всю книгу целиком.
Не один год строился Версаль, не одно столетие потом перестраивался и украшался, не один день надо прожить в нем, чтобы увидеть все – порою на это не хватало и целой жизни. Людовик XIV вложил в него кусочек своей души, и это не прошло даром.
Король не скупился на средства для постройки, которая еще не закончилась, и заканчиваться, кажется, не собиралась, так что комплекс обещал сиять свежими красками еще много лет. Сейчас нельзя было сказать, что в Версале (маленькой деревушке, кстати) раньше находился всего-навсего охотничий домик французских королей. Для Людовика XIII Версаль был единственным местом, где он мог отдохнуть в уединении и расслабиться. Король-Солнце же решил превратить это местечко в роскошную загородную резиденцию.
В общем… Фонтаны искрились, плелись заговоры, лилась музыка – и это была жизнь двора его величества Людовика XIV. Король был молод, красив, перед его волей пока преклонялись почти все государства Европы. Он был умным политиком, и ремесло монарха познал во всех тонкостях. Им восхищались, его любили и ненавидели, Людовик с легкостью выпутывался из сетей лжи и коварства. Казалось, ничто не могло сломить этого железного человека с пронизывающим взором ярко-голубых глаз. Все знали, что он сидит ночи напролет, запершись в своем кабинете, но никто не мог себе представить, как ему приходилось тяжело.
Людовика воспринимали как короля, а не как человека. Поначалу ему это даже нравилось, потом надоело, а затем – стало утомлять. Он был прекрасным актером, и никто не знал, что происходит у него на душе, никто не знал больше того, что король позволял знать. А пока... они видели лишь внешний блеск ослепительного светила: балы, приемы, охоты, королевские улыбки, посылаемые им придворным дамам, многих из которых он холодно обрекал на жестокие страдания. Балы считались одним из самых интересных увеселений того времени. И не потому, что там можно потанцевать, но потому, что бал – время сплетен и интриг… Придворные уже давно уяснили, что Людовик вечером сговорчивее, чем после пробуждения. Но выловить его в Версале (особенно вечером) – вот проблема из проблем. Король знал комплекс со всеми его тайными переходами и закоулками как свои пять пальцев, хотя современники уверяли, что он запутаннее родословного древа почтенного гасконского семейства.