– Задержал шпагу противника. У меня не было с собой кинжала или перчатки. А ты выспрашиваешь, как заправская жена!
– Жена?! – Памира вскочила, ее глаза горели гневом. – Значит, ты считаешь меня женой? Или все-таки колдуньей? Первая на Востоке мало чем отличается от рабыни, а вторых жгут на кострах.
– Откуда такая ярость, Памира? – удивился Виразон.
– Ах, откуда! Я свободная женщина, Бриз, а не рабыня. И имею право любить того, кого хочу, а не кого прикажут!
– Кто же тебе приказывает, Памира?
– Ты, ты сам. Ты заставляешь меня сходить с ума! И, о горе, твои приказы совпадают с моими желаниями!
– Я тебя не понимаю, – рука Виразона потянулась, чтобы вновь закрыть кандийку простыней, но остановилась и прикоснулась к ее нежной коже, настойчиво пошла вниз.
– Я женщина, – выдохнула Памира, трепеща от нарастающего возбуждения, – тебе меня никогда не понять!
– Куда уж мне, - усмехнулся Бриз, притянув ее к себе. Эти распахнувшиеся удивленные зеленые глаза, беспокойно вздымающаяся грудь, роскошные волосы, разметавшиеся по подушке. Он уже почти забыл каково это – держать в объятиях женщину, сводящую с ума всю мужскую часть Средиземного моря.
Памира…
– Только то, что ты сама хочешь, моя колдунья. Сегодня – все, – с несвойственным ему жаром прошептал Виразон, нетерпеливо покрывая ее шею и лицо поцелуями. Это она сводила его с ума. Каждый раз, каждое мгновение, когда находилась рядом. Колдунья. Его зеленоглазая колдунья…
Мгновение – и она оказалась совсем рядом с ним, извиваясь от жара жгучего поцелуя, настойчивого, требовательного, властного. Слабо сопротивляясь внезапному напору, она подумала, что не права, принимая свои желания за его приказы. Его! Завтра он покинет ее, да. Может быть, навсегда. Но до рассвета еще целая ночь, и она успеет доказать себе, что не права.
Глава семьдесят девятая
1672 год. Осирис. Восточное Средиземноморье.
Остров Фаратона – маленький рай, затерянный в Ионийском архипелаге, гудел, как растревоженный улей вот уже несколько дней. Один из кораблей Фаратона привез ошеломляющую новость: капитан погиб, Десница в плену. И вы подумайте у кого? У самого Виразона.
В смерть хозяина, отца, капитана и почти что бога на этом клочке земли не хотел верить никто, словно отсекая сам факт, не давая ему прав на существование. А пленение Десницы, казавшееся практически нереальным, ставило серьезную проблему: что делать дальше? Ну, помимо того, что молиться, мечтать, что все это – лишь чья-то глупая выдумка. И все-таки?
За старшего на острове, как всегда, остался грек Актавиус. Молодой человек, некогда бывший вторым помощником на «Диане». Фаратон доверял ему, несмотря на его сравнительно юный возраст. Раз доверял капитан – доверяли все. Грек сразу взялся за обустройство острова, приняв на себя обязанности наместника во время отсутствия самого Мишеля. Начаться панике он не позволил. Так же, как и сам не стал делать выводов до тех пор, пока информация подтвердится. Грек руководил островом спокойно и уверенно, с чисто греческим древним талантом к дипломатии.
Он единственный, помимо врача, смог найти подход ко взбалмошной пленнице Фаратона, Диане. Единственный, с кем она согласилась общаться, с кем даже подружилась.
Прошла уже не одна неделя с тех пор, как «Белый лебедь» покинул остров. Не одна неделя с тех пор, как Диана узнала, что ждет ребенка. Остров жил своей жизнью под умелым руководством Октавиуса. Но не было привычной разгульности. Давненько намечавшуюся свадьбу отложили. Не было шумных пьянок в уже появившейся таверне. Люди просто жили и ждали. Ждали больших хозяйских кораблей. Ждали маленьких рыбацких лодок. Ждали любых вестей с моря. Но ветер приносил только дурманящий запах свободы.
То утро запомнится греку надолго. Раннее утро – излюбленное время для прогулок. А обилие мыслей и проблем помешало следить за дорогой. Октавиус пришел в себя, когда уже успел углубиться далеко в лес. Он не был еще в этой части острова. И удивленно отметил, что идет по аккуратно протоптанной тропинке. Деревья приветливо расступались где-то впереди, приглашая на милую полянку с небольшим домом посередине. Грек не мог себе и представить, что в глубине острова живет еще кто-то – вся деревня Фаратона располагалась на берегу.