Рабыня встала и потянулась. Прозрачная туника обволакивала ее тело невесомой паутиной, позволяя лунному из окна и медово-желтому свету свечи на столе проникать сквозь себя, подчеркивая идеальные изгибы ее длинного тела. Почти бесконечные грациозные ноги утопали в ворсе дорогого ковра, длинные черные волосы прямыми змеями касались тонкой талии. От ее фигуры так и веяло обещанием. И при этом какой-то совсем уж неожиданной силой.
Салима вздохнула и повернулась лицом к больной на кровати, не скрывая странно одобряющей и неожиданно поддерживающей улыбки.
- Все не спишь, - по-испански медленно сказала она. Диана не знала восточных языков, Салима не могла говорить по-французски. Но обе вполне сносно владели испанским, который и был выбран для общения.
- Не могу уснуть, - пробормотала Диана, кутаясь в одеяло. Почему-то ей хотелось довериться этой странной темной женщине. Рассказать обо всем. Даже о том, что мечтала похоронить в сердце. Воистину магическая сила исходила от смуглой рабыни.
Салима тихо рассмеялась и снова села на край кровати. На этот раз ближе к француженке. Ее темная длиннопалая ладонь легко провела по белокурым волосам и вдруг легонько щелкнула по носу тонкими пальцами. Диана вздрогнула от неожиданности, но не смогла сдержать улыбки.
- Улыбайся, - со смехом поддержала ее рабыня. – Ты красива, когда улыбаешься.
Картафер вдруг сникла.
- Не могу веселиться. Если Мишеля больше нет.
Но Салима не только не успокоилась, но еще и залилась звонким, переливистым смехом.
- Глупышка. Фаратон не настолько глуп, чтобы подставляться. А Виразон не настолько наивен, чтобы убивать того, кого столько искал.
- Но слухи…
- Я вообще не верю, чтобы наш капитан покидал остров.
Диана недоверчиво шмыгнула носом.
- А слухи пошли, потому что так хотел сам Фаратон. Я знаю, что хозяин «Черной Пантеры» не будет кричать о своих победах.
- Ты знаешь? – удивленно переспросила Диана, приподнимаясь на подушках. Неожиданное и вместе с тем ожидаемое упоминание загадочного пирата, уже столько лет доставляющего европейским дворам массу хлопот пробудило заснувший интерес.
Салима снова лукаво улыбнулась. Ее взор затуманился воспоминанием.
- Я знакома с ним.
- Расскажи мне о нем!
- Зачем, маленькая французская мадам? Я не желала бы тебе встречи с этим человеком.
- Мне интересно, Салима. Расскажи, какой он.
На самом деле ей действительно интересно было послушать женщину, общавшуюся ранее с Виразоном. С человеком, заставлявшим держаться на чеку самого Лермона… самого Людовика.
- Он дьявольски красив, - тихо начала Салима тоном воспоминания. - И столь же холоден. Он безразличен ко всему, что происходит вокруг него, кроме его команды и корабля. Он… - Салима замолчала, подбирая слова. Ее красивое лицо стало задумчивым, на нем мелькнула тень воспоминания и затаенной страсти, отражая пламя пережитых ночей.
Диана слушала, приоткрыв рот от волнения. Какое-то непонятное желание настойчиво поднималось в груди, заставляя сердце ускориться.
Глава восемьдесят шестая
- У него очень холодные глаза, - задумчиво продолжила мулатка. – Очень. Я не всегда могла смотреть в них, но всегда чувствовала, если он смотрел на меня. Я помню аукцион… Не первый в моей жизни… Жаль, что не последний. Я помню, как увидела его на одном из почетных мест… Да ты ни разу не была на аукционе, как объяснить это ощущение? На тебя смотрят все. И все восхищаются тобой. И каждый хочет получить твое тело, игрушку. Чтобы выбросить потом. Как надоешь. Как объяснить тебе, француженке, что чувствует женщина на аукционе?.. Я увидела его. Его взгляд. Такой же оценивающий, как у других. Но, в отличие от всех, кто там был – спокойный. Он смотрел на меня абсолютно спокойно, даже не поднявшись с места, небрежно откинувшись на спинку кресла. На его руках были черные перчатки. Он всегда носит перчатки. Даже в самую страшную жару.