— А как же иначе? — спросил Ролан.
— Принято? — спросил Рауль, — Возражений нет?
— Принято! — ответили Пираты.
— Дальше идут довольно забавные вещи, и все-таки стоит послушать. Хотя бы для общего развития. Итак:
"Каждый, кто имеет секреты от других или попытается дезертировать, будет высажен на необитаемый остров. Он может взять с собой только небольшое количество пороха, бутылку воды и ружье' .
— Тогда надо всех высадить на необитаемый остров! — возмутился Анри, — Я уверен, что у всех есть свои секреты, свои тайны.
— Речь идет не о вашей личной жизни, а о том, что представляет интерес для всей команды. А! Вот это забавно! Я не комментировал пунктик пиратского кодекса насчет приказов, и тут воздержусь от комментариев. No comment, как, бывало, говаривал в прелестном парке Хэмптон-Корта милейший герцог Бекингем.
"Наказание за драку на борту — 40 ударов плетью, — добавил зловещим голосом, — По голой спине' .
— Живодерство, — проворчал Шарль-Анри.
— Пираты, и то людей не вешали, а наш милый герцог грозиться реем!
— Хрен редьки не слаще!
Конечно, благородные Пираты Короля-Солнца решили, что такая отвратительная кара не может быть применена ни к кому из них. Все были против.
— Драк на борту не должно быть ни в коем случае, и все тут! — заявил Рауль.
— Все, да не все, — протянул Серж.
— В себе я уверен. А ты?
— Я тоже. И в тебе, и в себе, и в Гугеноте. Учитывая наш, какой-никакой жизненный опыт. Но во всей ораве — отнюдь. Несколько минут назад ты разнял этих мальчишек. Они чуть не бросились друг на друга.
— Да мне не впервой. Жизненный опыт.
— Я помню, как вы в Гавре, когда Бекингем, — заикнулся Ролан.
— Не только в Гавре и не только 'когда Бекингем' . Но не будем отвлекаться. Если драка на борту все же произойдет, предлагаю бойкот нарушителям.
— Бойкот? Это как?
— Прекращаем общение.
— Это значит, не разговаривать, не отвечать на вопросы, словно человек не существует?
— А как еще учить идиотов? Что там у нас дальше?
''Каждый, кто ленится и не чистит оружие, теряет свою долю добычи' .
''Каждый имеет право на свою долю от получения свежих продуктов и питья' .
— Да на камбузе, где я прятался от герцога, этих продуктов — век не съесть! — сказал Ролан.
— Это сейчас. А в пустыне или в горах? О, слушайте! Жуткая вещь!
''Каждому, кто будет воровать от своих товарищей по команде, отрежут нос и уши, и тот будет высажен на берег' .
Пираты расхохотались.
— Можно вопрос насчет отрезанных ушей, милый Рауль? — спросил Оливье.
— Пожалуйста.
— Меня посетила сейчас одна думка, лучше сказать, воспоминание. Когда г-н Д'Артаньян рассказывал нам о своей бурной юности, насколько я помню, ваш уважаемый отец, граф де Ла Фер, в те годы грозился кое-кому отрезать уши. `'Я тебе уши отрежу!" — это была одна из любимейших угроз господина Атоса.
– 'На ходу' — "Я тебе уши на ходу отрежу", — сказал Рауль, улыбаясь, — И не кое-кому, а гасконцу. Это из 'Мемуаров' . Отец мне читал. И еще амьенскому трактирщику. Это когда мушкетеров обвинили в том, что они фальшивомонетчики.
— Вот бы хоть одним глазком взглянуть на 'Мемуары графа де Ла Фера' ! — мечтательно сказал Ролан.
— Да уж! Сам граф де Ла Фер пишет мемуары, и ты туда же! Я уверен, Атос написал шедевр! — воскликнул Жюль.
— Мне трудно быть объективным, я, наверно, слишком пристрастен, — сказал Рауль, — Но мне мемуары отца очень нравятся. Вам, наверно, тоже понравились бы. Что до Ролана, думаю, каждый имеет право писать мемуары, если ему есть что сказать людям. Было бы желание.
— А может, Атос знал 'Пиратский Кодекс' ? И играл в пиратов, когда был мальчишкой?
— Да, играл. Со своим кузеном Мишелем. Мишель, кстати, посвятил свою жизнь морю. Вы что-то еще хотели спросить?
— Мы хотим прочитать мемуары вашего отца! — взмолились желторотые, — Как бы это устроить, сударь?
— Мемуары еще не закончены. И рукопись в одном экземпляре.
— К нашему возвращению граф закончит мемуары?
— И напечатает, не так ли?
— Не так все просто, как вам кажется.
— А вы выпросите для нас, виконт! Вам Атос не откажет. Попробуете?
— Попробую… — пробормотал Рауль.
— Как-то вы уклончиво это говорите, — вздохнул Ролан, — Я больше года в бытность мою королевским пажем вертелся вокруг мушкетеров господина Д'Артаньяна и все расспрашивал, вынюхивал, выведывал, все, что они знали о приключениях знаменитой четверки, по крупицам собирал, а, оказывается, уже есть мемуары Атоса! Скажите, умоляю: там есть про осаду Ла Рошели?
— Да.
— А про Фронду? — спросил де Невиль.
— Да. И про Фронду.
— А про побег Бофора? — спросил Вандом.
— И про Бофора. И про похищение кардинала Мазарини. И про реставрацию Карла Второго. Насколько я помню, на 'Реставрации Карла Второго' отец и застрял.
— И вся эта история с Монком в ящике и миллионом золотых в Ньюкастле? Вау! Нет, вы от нас не отделаетесь!
— Видите, — сказал Жюль де Линьет, — Ролан уже начал вас доставать. Впрочем, коль речь зашла о мемуарах Атоса, да продлит Бог его дни, и я буду доставать вас! Уж не взыщите!
— Пообещайте, что мы прочтем мемуары!
— Мы все тебя достанем!
/ Уже «достали», подумал Рауль./
— Но я же не могу решать за отца!
— Решать вы не можете, но вы можете убедить Атоса, что мы — свои, что нам можно доверить его драгоценную рукопись, и что вся наша орава горит желанием познакомиться с жутко интересными приключениями четырех друзей, написанными к тому же одним из главных участников событий.
— Я… постараюсь, — сказал Рауль мягко, — Мне раньше это и в голову не приходило. Даже де Гишу я рассказывал своими словами. Но в моем перессказе, конечно, не то! Это надо читать! Остроумные диалоги, живое действие…
ОСТРОУМНЫЕ ДИАЛОГИ, ЖИВОЕ ДЕЙСТВИЕ — именно такие книги любил читать Анри де Вандом!
— И счастливая развязка? — спросил Анри.
— Рукопись же незакончена, говорят тебе.
— А насчет отрезанных ушей — это, как вы понимаете, не всерьез.
— Конечно, понимаем! Это шутки юмора!
— Но я продолжаю.
''Запрещается играть в карты на деньги' .
— Это мы уже решили!
''Запрещается пребывание женщин на борту' .
''Полагается смертная казнь всякому, приведшему на борт переодетую женщину' .
— Таковых не имеется, — сказал Вандом.
— Сурово. Лучше бойкот.
— Бойкот так бойкот.
''Музыкантам полагается иметь один выходной день в неделю' .
— Барабанщик может считаться музыкантом?
— Конечно, может, успокойся, Ролан.
— А художникам полагается выходной?
— О художниках кодекс умалчивает.
''Никто не имеет права покинуть корабль, пока каждый член команды не получит свою долю — 1000 золотых' .
''Компенсация за потерянную во время сражения конечность — 800 золотых' . No comment.
Вот. Вроде все. Если подредактировать и кое-что добавить…
— А что именно? — спросил барабанщик, — Драться нельзя, в азартные игры играть на деньги — тоже, женщин не водить — и без них хорошо, делить добычу поровну, необходима дисциплина, важные вопросы решать сообща, дезертирам, предателям и стукачам здесь не место, не обманывать своих, держать оружие в боевой готовности — я верно изложил наши принципы?
— Редакция Ролана вполне приемлема. У малька отличная память. Как, люди, кодекс 'Пиратов Короля-Солнца' в редакции Ролана? — спросил Рауль. Все были за.
— Я только не понимаю, что еще можно добавить? — опять влез Ролан.
— Много чего, — сказал Гугенот. / Он вошел, когда Рауль дочитывал последние 'пиратские принципы' ./ — Вы все о себе. А про врагов вы забыли.
— Не все сразу, Гугенот, — сказал Рауль, — Есть еще время подумать.
— Проповедь о пиратах подошла к концу? — спросил Оливье, потягиваясь.
— Тебе надоело? Потерпи еще немного. Тут есть еще интересные сведения. Ты заценишь. Отрывок из неизвестного судового журнала: 'Ром кончился. Наша компания в дьявольском замешательстве' .
— Еще бы! — сказал Оливье.
— Только когда удалось захватить судно с большим запасом ликера, капитан смог записать: 'Снова все идет хорошо' . И вот что — не делай такую 'кислую физиономию',[58] мой друг, это уже конец главы.
"Как ни удивительно, пираты считали себя порядочными людьми и даже гордились своей честностью. Они всегда держали слово и не могли нарушить ни при каких обстоятельствах. Капитанские привиллегии были незначительными. Команда, недовольная решениями своего предводителя, требовала его заменить. Случались и заговоры. Такие провинности, как невыполнение приказа капитана, самовольные отлучки, пьянство, наказывались не так сурово, как предательство. Предателей ожидала смертная казнь. Пираты старались поддерживать между собой приятельские отношения, живя по принципам равенства и братства. Всю работу и всю добычу они делили между собой поровну.
Пираты использовали различные трюки, чтобы застать противника врасплох. Один из самых незамысловатых заключался в том, чтобы вывесить на мачте флаг дружественного государства. Еще одним трюком было переодевание. Морские разбойники переодевались даже в женщин' . Все! Проповедь окончена.
— Предлагаешь переодеться в женщин?
— Предлагаю запастись знаменем Пророка и мусульманскими одеяниями.
— А ведь они лица закрывают всякими покрывалами, мусульманки! Чадра, что ли? В форс-мажорных обстоятельствах можно и мусульманками одеться.
— Сто пудов, друзья мои, мы не раз попадем в форс-мажорные обстоятельства, — вздохнул Гугенот, — Ну теперь-то ты мне дашь книгу, Рауль! — и Гугенот углубился в чтение.
— Не каркай! — взвыл Оливье.
— А он и не каркает. Он реально смотрит на вещи. И всерьез готовится к будущему форс-мажору, — заметил Рауль.
— Тоска меня берет от твоих слов, мой капитан, — вздохнул де Невиль.
— Но я же уже просил так ко мне не обращаться, — протянул Рауль.
— А как? — спросил Оливье насмешливо.
— Хотя бы по имени, — ответил Рауль.
— А я обращаюсь по званию, чем ты недоволен? Мой капитан. Ты ж у нас старший по званию.
— Ты не солдат, чтобы обращаться ко мне по званию. И общение у нас здесь и сейчас дружеское, а не официальное. Пираты жили по законам равенства, о каком равенстве может идти речь, если ты обращаешься ко мне как какой-то новобранец? И, позволь заметить, ты занимаешь не менее важный пост, чем я. Быть может, самый важный.
Начальник охраны Великого Адмирала Франции иронически усмехнулся.
— Вообще-то ты имеешь право на звание полковника, приятель, — сказал Серж де Фуа Раулю.
— Сегодня полковник — завтра покойник, — сказал Рауль.
— Ну, у вас и шуточки, сударь! — возмущенно воскликнул Анри.
— А вы уверены, что я шучу, Анри?
— Нет, правда, тут ошибочка вышла, — сказал Серж, — Ты ж был при Дворе капитаном королевской гвардии. В сей армаде милого герцога ты должен быть полковником.
— Вам-то что до этого? — спросил Рауль.
— Я не склонен думать, что это чьи-то интриги. Скорее всего, обычное головотяпство. Забыли или упустили из виду. Все делалось наспех, шаляй-валяй, впопыхах.
— Забыли — и, слава Богу, перебьюсь как-нибудь.
— Он перебьется! — пожал плечами Серж, — Забавный ты парень, Бражелон. Сколько я тебя знаю, не перестаю на тебя удивляться.
— Тебя что, моя карьера беспокоит?
— Представь себе.
— Но это несправедливо! — воскликнули желторотые, — Герцогу нужно напомнить, указать на ошибку.
— Так я и побежал! — фыркнул Рауль.
— Мы напомним! — заявили желторотые, — Должна же быть справедливость, черт побери!
— Ни в коем случае, — сказал Рауль, — Даже не думайте, а то всерьез рассоримся.
— Как скажете, — пискнули желторотые, но упрямо переглянулись. / "Скажем герцогу", — шепнул брату барабанщика воспитанник католического коллежа в Блуа — 'Когда случай подвернется"./
О том же подумал Анри де Вандом.
— Да перестаньте, — сказал Рауль, — Списки утверждены, бумаги подписаны, что вам неймется. И плевать я хотел на всякие чины и звания.
— И это изрек господин де Бражелон с самым гасконским видом.
— Да, парень, ты даже больше гасконец, чем сам Д'Артаньян, — сказал Серж, — Я и не думал, что такая живность водится в долине Луары.
— Он хочет быть маршалом, — сказал Люк, — Что там полковник.
— О нет, Апеллес, — возразила 'живность из долины Луары' , — Маршальский жезл — это заветная мечта Д'Артаньяна. Настоящего гасконца. А мне такие цацки ни к чему.
За пару дней, что 'разгильдяи' провели на 'Короне' , они образовали неформальное сообщество, назвав свою компанию 'Братством Пиратов Короля-Солнца' и наш герой, хотел он этого или не хотел, стал их лидером. Это сразу заметили капитан и герцог, и это объясняли Пираты Раулю, который как мог, отказывался от власти в Пиратском Братстве.
— Но почему я? — воскликнул Рауль, — Есть более достойные — Серж де Фуа, например.
— Серж де Фуа собирается грабить арабов и отвоевывать сокровища, — заявил Серж.
— Все равно не верю, что ты ввязался в эту войну только из-за сокровищ, — сказал Рауль.
— Ну не из-за славы же, — усмехнулся Серж, — Конечно, из-за сокровищ. Из-за чего же еще? Милейший Бражелон, когда ты прекратишь быть идеалистом? Мне надоело прозябать в нищете! Цитирую: "Высокочтимое собранье! Стучится в вашу дверь нужда… '[59]
— А я считаю, что ты должен быть нашим лидером, — настаивал Рауль.
— Но почему я? — Серж так похоже передразнил интонации Рауля, что все рассмеялись.
— Объясню. Во-первых, ты из нас самый старший. У тебя больше боевого опыта. Господин де Фуа изволит скромничать, но мне-то известны кое-какие факты его биографии.
— Да, — мрачно усмехнулся Серж, — Меня хотели повесить.
— Мы знаем, вы уже говорили, господин де Фуа, — пролепетали желторотые.
— Ты тоже гасконец — хвастаешься виселицей, которая тебе угрожала.
— Почти — я же южанин, — сказал Серж.
— Но ты умалчиваешь о том, что, прикрывая отступление Принца, ты спас свободу Конде, и, быть может, даже жизнь.
— Солдат всегда прикроет грудью генерала, — сказал Серж насмешливо.
— Ты был тогда не солдатом, а адъютантом его высочества Принца Конде, — уточнил Рауль, — Маленькая разница.
— Совсем маленькая, — сказал Люк.
— Это я образно говорю, — сказал Серж, — А ты-то, откуда знаешь?
— От верблюда, — усмехнулся Рауль, -