Вильямс отправил меня вниз за новой шпилькой, а сам, отвязав гитов, осмотрел его до самого соединения со шкотом. Вернувшись с новой шпилькой, я ввинтил ее в скобу, пристегнул гитов и закричал матросам, столпившимся на палубе, чтобы они начали тянуть канат. Они дружно навалились, и при втором рывке скоба выскочила из отверстия. Когда ее подняли достаточно высоко, я перебрался выше, на рей брам-стеньги, и держал цепь, пока Вильямс пристегивал ее к люверсам в парусе. Затем он снова привязал гитов и закричал второму помощнику:
– Все готово! Выбирай!
Потом он обратился ко мне:
– Ты лучше спускайся и помоги им тянуть, я тут останусь и буду светить фонарем на парус.
– Договорились, – ответил я, перебираясь на ванты. – Только смотри, чтобы привидение не утащило тебя.
Я отпустил эту шутку, поддавшись секундному беспечному веселью: когда висишь на реях, на тебя время от времени находит такое состояние. У меня было приподнятое настроение, и я в ту минуту совершенно не испытывал чувства страха, которое столь сильно одолевало меня в последние дни. Полагаю, это было вызвано свежим бризом.
– Оно тут не одно! – сказал Вильямс с характерной для него краткостью.
– Что? – переспросил я.
Он повторил свое замечание. Моя веселость вмиг улетучилась. Реальность всех тех таинственных срытии, имевших место в последние недели, вспыхнула в моем сознании с ужасающей четкостью.
– Что ты этим хочешь сказать, Вильямс? – спросил я у него.
Но он умолк и больше ничего не сказал.
– Что тебе известно, Вильямс? – продолжал я допытываться. – Почему ты никогда не рассказывал мне о том, что... Резкий окрик второго помощника прервал меня:
– Эй там, на реях! Нам всю ночь прикажете ждать? Один из вас быстро вниз, поможешь тянуть фалы < Фал – снасть бегущего такелажа, трос для подъема роев, гафелей, парусов.>. Второму оставаться наверху и освещать такелаж!
– Слушаюсь, сэр! – закричал я в ответ.
Затем я повернулся торопливо к Вильямсу.
– Послушай, Вильямс. Если ты считаешь, что есть реальная опасность оставаться одному на реях... – Я с трудом подбирал слова. – Если хочешь, я останусь с тобой.
Снова донесся голос второго помощника:
– Эй, спускайся быстрее! Пошевеливайся! Какого черта ты там делаешь?
– Спускаюсь, сэр! – крикнул я.
– Ну что, мне остаться? – снова повторил я.
– Ерунда! – сказал он. – Не бери в голову, приятель. Я выжму из них все денежки, что причитаются мне. Кость им в горло. Я не боюсь их.
Я полез вниз. Это были последние слова, с которыми Вильямс обратился к кому-либо из живущих.
Я спустился на палубу и присоединился к парням, выбирающим снасти. Только мы подняли рей и второй помощник, вглядываясь в темные очертания паруса, приготовился отдать команду: «Завернуть концы!» – когда до нашего слуха донесся какой-то странный, как бы придушенный крик. Это был Вильямс.
– Ребята, стоп! – крикнул второй помощник.
Мы замерли прислушиваясь.
– Что там у тебя, Вильямс? – прокричал второй помощник. – С тобой все в порядке?
Ответа так и не последовало. Некоторые матросы утверждали потом, что они уловили странный вибрирующий треск на реях, он был едва слышен из-за гудения ветра в снастях. Как будто кто-то щелкнул пучком свободных концов. Я не берусь утверждать, в действительности ли они услышали этот звук, или же это было нечто, существующее только в их воображении. Лично я ничего не уловил, но, надо отметить, я держался за самый конец каната и находился дальше всех от мачты.
Второй помощник приставил ладони рупором ко рту и снова закричал:
– С тобой все в порядке?
В ответ донеслось нечто почти неразборчивое – обрывки фраз:
– Кость вам... Я не списался... Вы думали... Согнать... Мои деньжата.
И затем сразу воцарилось молчание.
Я стоял, как пораженный, глядя на неясные очертания паруса.
– Он бредит! – сказал Стаббинс, которому приказали покинуть пост впередсмотрящего и тоже выбирать парус.
– Он спятил, у парня явно не все дома, – сказал Квойн, стоявший впереди меня. – Да он и всю дорогу вел себя странно.
– Всем молчать! – рявкнул второй помощник. Затем крикнул:
– Вильямс!
Никакого ответа.
– Вильямс! – еще громче.
И опять – тишина.
– Черт бы тебя побрал, кокни! Не слышишь, что ли, крокодил! Глухота на тебя напала?
Ответа не последовало, и тогда второй помощник обратился ко мне: