— И этот, — не без сомнения кивнул парень, пристально буравя взглядом довольного Поэта, — Что ж, по крайней мере мотоцикл есть, может он действительно просто слишком вежливый, — махнул рукой на Рубина Планета.
Глава 17. Радиомачта
— Поэт, а че, тя реально петушили на зоне? — чуть нагнувшись, с любопытством спросил худой длинновязый пацан с кликухой Шпилька.
Шпилька был ростом под два метра с длинными руками и ногами. Ходил, соответственно, быстро, поэтому, чтобы идти с Йешей на равне ему постоянно приходилось подтормаживать и наклоняться, как он объяснял, чтобы лучше слышать.
— Шпиль, я смотрю, думать это не твое? — Поэт устало вздохнул. — Ну конечно, пока там до твоей жирафьей башки дойдет, — Йеша обреченно махнул рукой.
— А все-таки, петушили или нет? — не отставал пацан.
Вопрос для Шпильки был принципиальный. Если петушили, значить Поэт — не пацан. А если нет — то пацан, логика простая. Впрочем, до сегодняшнего дня Шпилька о таком даже не задумывался.
— Нет, — твердо ответил Йеша. — Отвянь со своими идиотскими вопросами.
— Да как ж нет, коли ты на бабу похож, вон, — Шпилька полапал прядь волос Поэта, — волоса какие длинные!
— Э, руки убрал свои сальные от моей головы! — рявкнул Йеша и обреченно вздохнул. Придется объяснять. — В тюрьме, если деньги есть, все достать можно: и икру, и сигареты, и жвачку и даже женщину.
— Женщину? Откуда? — Шпилька вылупил на Йешу удивленные глаза.
— От верблюда, Шпиль, от верблюда.
— Не, от верблюда мне не надо, от верблюда это уже зоофилия какая-то! — отрицательно замотал головой Шпилька
— Зоофилия, откуда слова-то такие знает, — под нос пробурчал Йеша и громко продолжил, — Одного в тюрьме не хватает — песен. Пластинки, диски, — все не то. На них про свободу поют, про небо без решеток, про большие людные города, про изысканные рестораны и таких же изысканных женщин. А ты сидишь в четырех стенах с вонючими мужиками и плюешь в потолок, понимая, что увидишь эту сладкую вольную жизнь или глубоким стариком, когда радиомачта уже не топорщится, или не увидишь никогда. Сказки — это, конечно, хорошо. А охота про себя попеть, про боль свою. Только писать не все умеют. А я умею. Знаешь, за песенки, да за красивые слова жене в письмах на День рождения и Новый Год зеки на руках носить готовы. Меня не то, что не трогали, пылинки сдували, потому что душа человеческая даже в неволе к искусству тянется, пусть приземленному, житейскому, но искусству, к красоте. На воле-то про них и строки не напишут. А как пишут на зоне, сердце рвется.
— Это ты здорово про радиомачту придумал! — поняв аналогию, закивал Шпилька.
— Это не я, это Маяковский, — с ноткой раздражения ответил Йеша. — Шпилька, а ты что, из моего рассказа только про радиомачту информацию воспринял?
— Ну как сказать, — Шпилька замешкался.
— Да никак не говори, расстроюсь только, что в голову твою деревянную ничего не дошло, — махнул рукой Поэт.
Валерка улыбался, наблюдая этот абсурдный диалог. Обстоятельства встречи, конечно, были не самые удачные, но все же парень рад был видеть старого друга.
Когда Шпилька наконец отстал от Поэта, Лагунов догнал Йешу и завел с ним тихий диалог, так, чтобы другие поцы не подслушали.
— Спасибо, но Йеша, я не то чтобы хочу быть в банде, — осторожно предупредил Валерка.
На что Йеша хмыкнул и прямо ответил:
— А у тебя, дорогой друг, выбора нет. Тебя либо шпана до бесконечности разувать будет, либо ты с нами, понимаешь? Один раз я за тебя впрягся, но второй раз спектакль устраивать не буду. Так что, если уйдешь, Планету за тебя не попрошу.
Рубин вздохнул. Он ожидал подобный ответ, но попробовать стоило.
— Надо тебе уши проколоть, — заметил Поэт.
— Это еще зачем? — удивился Валерка.
Йеша убрал русый локон волос, обнажая ухо с сережкой-полумесяцем.
— У нас все такие носят, — пояснил парень, — если ты с нами, то бандану и серьги нужно носить всегда.
— Да меня на заводе мужики не поймут, — усомнился Лагунов.
— Ты ж патлатый, Сережки за патлами и так спрячутся. А бандану можно не только на шею, но и на голову вязать, скажешь, подарок, чтобы волосы не мешали. Понял?
— Угу, — Рубин утвердительно кивнул.
Глава 18. Проколы
У поцов было несколько баз: подвальчик в Тольятти, пристройка к магазину сеструхи Шпильки в Куйбышеве и пара заброшек, возле которых они любили куражиться и учились бить друг другу морды.
Сегодня поцы собрались в Куйбышевской точке, она была самой просторной, впрочем, все равно тесноватой для пятнадцати человек, зато на прошлой неделе Шпилька отпер сюда батин видак, так что можно было даже смотреть кое-какие ленты на громоздком цветном телевизоре.