Охотник был малый небольшой, но хорошо слаженный, крепкий. Под густыми бровями были две впадины, где залегали глубокие тени. В них виднелись вострые, черные, почти звериные глазки. Тонкие губы обнажали белые ровные зубки с хорошо выделяющимися клыками, отчего улыбка больше была похожа на оскал. Охотник чуть согнул ноги и вдруг рванулся с места, стремительно нападая на Шпильку, который, кажется, даже не успел ничего сообразить. Малый подпрыгнул и с прыжка зарядил Шпиле кулаком прямо в тыкву. Длинный зашатался, но следом за первым ударом прилетел второй, и тогда уже парень на ногах не удержался, падая в обрубки скошенной пшеницы.
Поцы захохотали.
— Довыделывался! — Турист радостно захлопал в ладоши.
— А ты че радуешься, ты следующий, — отряхиваясь, недовольно буркнул Шпилька.
Турист боролся с Авиатором. Их бой сперва происходил стоя, потом Авиатор, чувствуя, что начинает уступать, повалил рослого противника, и возня продолжилась уже на земле, пока оба наконец не выдохлись. Планета присудил им ничью.
— Теперь Рубин, — Юпитер задумчиво оглядел присутствующих. — Против кого же тебя поставить?
— Пускай будет Поэт, — предложил Планета. — Он Рубина привел, вот пусть и продемонстрирует, что это за «вежливый» боец.
Драться, особенно против Йеши, Валерка не хотел. Но здесь не существовало выбора, поэтому Лагунову все же пришлось выйти на импровизированный ринг. Поцы с интересом загоготали.
Йеша, несмотря на всю свою очаровательную округлость, оказался противником достаточно серьезным. Что бы Валерка не делал, попасть по Поэту ему не удавалось, уж очень вертким он был. Что самое неприятное, Рубина не покидала мысль, что его друг дерется в полсилы, если даже не в четверть. Он прекрасно помнил тот удар на заправке и знал, каким холодным может быть выражение лица Йеши, когда он серьезен. Но сейчас Поэт приторно улыбался, словно у них был не поединок, а английское чаепитие, периодически нанося Валерке легкие, почти неощутимые удары. Поединок начинал затягиваться, поцы недовольно бухтели, ожидая развязки скучного боя. Видимо, Йеше тоже надоело. Рубин не понял, в какой момент противник оказался совсем близко к нему. Но Поэт не ударил, он провел пальцем по щеке Валерки вниз к подбородку. Лагунов сперва даже не понял зачем, как вдруг резкий запах человеческой крови ударил Рубину в нос. Он задрожал и провел рукой по щеке — на ладони оставались следы красной жидкости. Валерке стало не хватать воздуха, вампир еле сдерживался.
— Эй, поцы, да он реально крови боится! — рассмеялся Магнитола.
Поцы загоготали.
Лагунов ошалело оглядывался по сторонам, ищя, куда скрыться, и вдруг заметил, что Йеша, стоя в стороне, не улыбался, его взгляд, буравивший Валерку, был предельно холоден и серьезен.
Глава 21. Слушай
— Я все никак не пойму, почему ты якшаешься с ними, — заметил Валерка.
— Ну как же, Рубик, это очевидно! — удивился Поэт.
— Ничего не очевидно, — обиделся Лагунов. — Ты ведь совершенно не этого круга человек. Я не понимаю, как ты стал беспредельщиком, разве о такой свободе мы мечтали?
Йеша цыкнул:
— Понимаешь, Рубин, чтобы писать стихи на стенах, нужны поэты, а чтобы руками кровопийц душить — беспредельщики. Поэты сами умрут за идею, но причинять физическую боль другим они не готовы. Для каждого времени свои люди. Сейчас идет война, не партизанская, а настоящая, но я верю, мы победим, и тогда наступит истинная свобода! — парень расплылся в мягкой округлой улыбке.
— Какая война, Йеша, о чем ты вообще? — Лагунов нахмурился.
— Когда поцы бьются стенка на стенку, часто кого-то убивают. Беспредельщики в принципе часто умирают, по разным причинам. Кто-то подрался, а кого-то и заказали. Можно сделать палочку острую из осины, а можно серебра в дуло заложить. Пиф-паф, один готов, второй, третий. Мусора говорят: снова шпана повздорила. Куча мала, всех не пересажаешь. А в СССР — «Баааа, убийство! Найти убийцу!». Этот развал нам нужен был, понимаешь? Чтобы произвести чистку, — пояснил пацан.
— Это твой план по истреблению вампиров? — уточнил Валерка. — Ты ведь не шутишь про них. Но и прямо обычно не говоришь.
— Мм, ты ведь сообразительный, Рубин. Разве у тебя были сомнения? — покачал головой Поэт.
— Я все эти годы не мог понять, почему вы не убили меня. В коловрате бы горел, в тюрьме иссыхал. Я ведь помню, как ты сказал выйти из круга, и как подкинул квиточек. Зачем, Йеша? Ты же всегда все знал.
— Мы все знали, — пожал плечами парень, — Как думаешь, Рубин, вампиров создал Бог или Дьявол? — внезапно спросил Поэт.