Читать онлайн "Письма. Часть 2" - Цветаева Марина Ивановна - RuLit

_______

— «Ведь требовал я невозможного, понимая, что требую невозможного…» Не забудьте, что мнящаяся нам невозможность вещи — первая примета ее естественности, само собой разумеемости — в мире ином. Ведь все мы удивлены, что нельзя ходить по морю: раз море есть — и ноги есть. И когда Христос идет по водам — мы сразу узнаем — и успокаиваемся. Как сразу, во сне, узнаём упругость (держательскую способность) воздуха. И разве, сейчас, не естественно, — что я Вам пишу — что пишу? Разве не чудовищно было бы — мне (будучи мной) на Ваше письмо отозваться — иначе? Разве не то было бы — чудо (гнусное).

Все, что не чудесно — чудовищно, и если мы в этом чудовищном обречены жить — это не значит, что оно — закон, это значит только, что мы — вне нашего закона.

_______

(Всё о том же, т. е. Вашей «невозможности»)… Мы играем — не с теми. (Те — есть). Мы от нетерпения (у души — свои сроки) опережаем настоящего партнера и клонимся к любому, внушая ему быть — любимым. Заметьте, кстати, какие мы не-с теми (с не-теми!) — жалкие: ни на что непохожие, нелепые, уроды какие-то… Когда Вы себе с другим перестаете нравиться (хотите «исправиться» — или развратиться) — уходите от него, потому что он Вам — яд.

Будьте только с тем, кто Ваше самоощущение повышает, подтверждает (— Значит: будь один? — Да, значит — будь один. — Нет, значит — будь со мною) — на выбор, ибо оба ответа — одноврéменны и — предельно мои.

— Пишу Вам в свой последний свободный день. Завтра — 30-го — укладка, послезавтра — отъезд: пока что в Ванв, а оттуда — возможно — в тот самый замок,[1812] где мы нынче были с Вами — в моем сне. У нас с Вами была своя собака, т. е. особая, отдельная от всех, и все дело было в ней. Я была озабочена Вашей светящейся белизной среди других загорелых лиц. Ваше лицо сверкало как серебро, и по этому сверканию (я и во сне близорука) я Вас узнавала. Замок этот — в горах — и оттуда мне еще легче будет с Вами дружить. (Зáмок очень темный, весь в елях, — оттого Ваше лицо так и сверкало. —)

Спасибо за тетрадь о прадеде.[1813] Орел был! Я бы за такого прадеда — дорого дала и много из него сделала. Напишите о нем: его. Ведь, честное слово — стóит всех синих рубашек мира![1814] Напишите — поэму: ведь Вы умеете писать стихи. Дайте его в ряде видений. Кто был — должен быть всегда, а это — забота поэтов. Вспомните рильковского Корнета,[1815] только Р<ильке> — в нем — почувствовал себя ребенком, а Вы в своем — почувствуйте себя мужем. (Это навряд ли Вам будет — в жизни — дано, на Вас неизгладимая женская печать: женских рук над Вашим младенчеством, та же печать, что на Р<ильке> — он никогда не стал мужем, хотя умер пятидесяти лет. Но дал он — и Мазепу[1816] и нашего Riese von Muróm (Sass Ilya — der Riese von Muróm)[1817] и Авессалома[1818] — и мужа из мужей — Царя Давида,[1819] и скóльких!) Дайте — деда и подарите его — мне.

_______

Не пишите мне до верного адреса — не хочу пересылок. Т. е. пишите — и не отсылайте, извещу — скоро.

Дома (в Ванве) постараюсь напасть на след своих Юношеских стихов — только не затеряйте, вторых у меня нет — (стихи 1912 г. — 1916 г., не печатались) и всё сделаю, чтобы достать Вам Стихи к Блоку (одна книжечка должна где-то быть) — я хотела Вам перстень (серебряный) — но у Вас есть, и двух — нельзя. (Мóй перстень — который хотела — и который ношу на левой руке — абсолютно Ваш: весь — Вы, но, повторяю, не надо и нельзя — двух, у Вас тогда будет: «main baguée»[1820]… и каждый из двух потеряет свой смысл. Поверьте, мне очень трудно от этого видения отказаться (своего перстня — на Вашей руке), но делаю это — для Вас. Когда Вы мне напишите, что на Вашем, я Вам напишу, что на моем — Вашем. Не забудьте!).

Карточку тоже пришлю: себя в 1916 г. и себя в 1936 г. (собственно, летом 1935 r. — mais c'est tout comme,[1821] a 1916–1936 — дата).

Ну! — вот.

МЦ

<Приписка на полях:>

Тетрадь сохраню и верну по первому слову. — Какая скука — рассказы в «Совр<еменных> Зап<исках>» — Ремизова и Сирина.[1822] Кому это нужно? Им — меньше всего, и именно поэтому — никому.

Прочтите: Письма оттуда[1823] и непременно напишите, дошли ли. Лучшая вещь в книге.

2-го августа 1936 г., воскресенье.

Vanves (Seine), 65, rue J. В. Potin,

Дружочек! Пишу Вам из Ванва, где я до 7-го. Если очень поторопитесь — еще застанете. Но если Вам сейчас не хочется — или не можется — торопиться — ждите моего письма из того замка, куда я Вас с собой увожу 7-го, в 7 ч. утра — как 31-го — с собой — увезла из Moret-sur-Loing — как отныне буду увозить с собой — всюду (и, вещь маловероятная) — вплоть до того часа, когда повезу Вас — к Вáм. Тогда познакомитесь: Sie — Ihrer mit Sie — meinem, Sie — Sie mit Sie — ich,[1824] и может быть совпадут — совпадете — как совпадают наложенные друг на друга лица преступников и биографии поэтов. (Вот и объяснение тому штампу, который Вас может быть в том письме смутил. Я иногда думаю, что Вы — я, и не поясняю. Когда Вы будете не я — спрашивайте.) Но Вы, минутами, я — до странности: 1) игра в лодочку: вечно на ней проверяла себя и другого (отродясь!) — кого выброшу — выбросим (и всегда — меня!) Но одного Вы еще не знаете: вопля одной молодой женщины XVIII в. — Je sauverais mon mari — et me noyerais avec mon amant![1825]

И ничего от нее не осталось, кроме этого вопля. Все осталось. Вся — осталась. Это ведь стóит — всех наших стихов?

________

Дальше: слово Уайльда, которого особенно (воинствующе, оскорбленно) люблю — сейчас из-за немодности, как когда-то сумела любить вопреки моде — еще более оскорбительной.

Только оно, в точности — тáк:

— Сначала дети родителей любят, потом дети родителей — судят, под конец они им прощают.[1826]

Начинаю держать обещания (карточки).

Про дружбу с Вами не говорю никому.

МЦ