Я не пожалел подробностей, так как знаю Вашу давнюю и глубокую "симпатию" к этому бездарному педанту. А притом это довольно характерный для наших порядков эпизод, не правда ли?
Получил и прочел новую брошюру Каутского против Троцкого. Увы! Она меня немало разочаровала. Уже его "Terrorismus und Kommunismus"545, при правильности основной мысли и отдельных удачных местах, производил впечатление растянутого и местами педантичного произведения. Здесь же рядом с главами, написанными с подъемом и некоторым пафосом, другие просто вялые и неинтересные. Но что хуже -- брошюра (128 страниц) не производит впечатления цельности, чему отчасти способствует ее неудачная архитектура: первые две главы ("демократия" и "диктатура") внутренне связаны и в них критика большевизма идет так сказать crescendo546 от частностей к общему; кончается параграфом о Der drohende Zusammenbruch547. А после этого начинается третья часть: Der Arbeitszwang548, касающаяся, в сущности, одной частности большевистской системы, благодаря чему впечатление ослабевает, тем более что сама эта глава написана и менее живо, и менее содержательно. А между тем, именно на этом вопросе -- o Staatsclаverei549 -- следовало бы, главным образом, бить большевизм, так как по вопросу о "диктатуре" уже, в сущности, все сказано. Это тем более досадно, что брошюра Троцкого550, в сущности, весьма пустая и слабая даже для Троцкого, написана не без внешнего блеска. Боюсь, что брошюра Каутского пройдет незамеченной и успеха иметь не будет.
Ну, я заболтался. [...] Обнимаю.
Ю.Ц.
P.S. До 20-го, значит, я здесь. Перед отъездом, разумеется, напишу.
Письмо С.Д. Щупаку
St. Blasien, 15 сентября 1921 г.
Дорогой Самуил Давыдович!
Уезжаю отсюда (окончательно) 19-го (в понедельник). Пришлось ускорить отъезд, чтобы поспеть к 20-му во Франкфурт, где состоится совещание венского Исполнительного Комитета. Там я пробуду два дня, и в Берлин. Квартиры пока в последнем не имею.
Петербургский "заговор" сфабрикован по всем правилам чекистской науки. "Меньшевики", там фигурирующие, суть та "группа с.-д.", которая в последнее время составилась из остатков наших правых и остатков "Единства"551. Ясно, что между этой группой, матросами, прибывшими из Финляндии, и интеллигентами кадетского толка были личные связи, которые при помощи провокаторов или "раскаявшихся" не трудно было превратить в "заговор". Как видно, то же готовится и в Москве с Кишкиным552. Во всем этом всего более поражает наивность этих старых кадетских дураков, прежде всего пишущих длинные записки о будущем строе России и хранящих эти записки у себя.
Читал о том, как Загорский и Степан Иванович [Португейс] пытались в вашем комитете сказать "свое слово".
Привет Над. Ос. и Павлу Борис.
Ю.Ц.
Хорошо было бы где-нибудь отметить, что Григорий Алексинский553 против обыкновения рассказал в "Matin"554 правду об экспроприаторском прошлом Красина и Литвинова555, но умолчал об одном, что сам принимал участие в этих денежных операциях, и участвуя в качестве члена следственной комиссии под председательством Чичерина в расследовании этого дела, яро боролся против раскрытия его подробностей.
Письмо П.Б. Аксельроду
17 сентября 1921 г.
Дорогой Павел Борисович!
Окончательно уезжаю послезавтра, сначала в Франкфурт, где будет заседание венской экзекутивы556, а потом в Берлин. Как только буду иметь постоянный адрес, дам Вам знать.
Вчерашний последний осмотр у врача подтвердил, что мои легкие в полном порядке. Таким образом, я могу считать себя "приведенным в норму" и по этому поводу вспомнить прежде всего об оказанном Вами содействии, без которого не смог бы прожить здесь так долго, как это требовалось для излечения.
На первое время мне предписан все же некоторый режим, ради которого благоразумнее будет водвориться сначала в Берлине, чтобы слишком резким переходом и сутолокой не подвергать себя риску. Но думаю, что уже сравнительно скоро смогу направиться в Париж тем более, что сообщаемое Вами решение друзей о поддержке "Вестника" позволяет надеяться, что газета теперь станет на ноги и что мы сможем даже расширить нашу работу (я очень подумываю о создании немецкого бюллетеня о России) без того, чтобы я должен был безотлучно оставаться в Берлине.
Секрет друзей мы, конечно, соблюдем самым строгим образом; я потому и им не пишу, а прошу Вас передать им нашу сердечную благодарность за это решение, которое приходит как нельзя более кстати: мы получили известие, что ЦК удалось, несмотря на весь террор, созвать совещание провинциальных работников, которое, между прочим, решило в благоприятном смысле вопрос, поднятый нашими пленниками (Сергеем, Федором Ильичем и другими) и вызывавшее практическое Bedenken у некоторых: о создании рядом с легальной организацией нелегального аппарата для систематического транспорта, распространения и перепечатки [статей] "Вест-ника". Пишут, что есть для этого подходящие люди и к работе приступлено. В такой момент наша непрерывная работа здесь особенно необходима (между прочим, мы выпустим по-русски последнюю брошюру Каутского против Троцкого). Если план широкой постановки транспорта осуществится, я подумываю о выпуске пары-другой брошюрок, рассчитанных на широкие массы.
Ну, всего хорошего. Хорошо ли устроились на новом месте? Обнимаю.
Ю.Ц.
ПИСЬМО П. Б. АКСЕЛЬРОДУ
12 октября 1921 г.
Дорогой Павел Борисович!
Все откладывал письмо к Вам в ожидании, что найду комнату и смогу сообщить Вам постоянный адрес. Только теперь это удалось сделать: здесь нынче нелегко найти комнату. [...]
Переезд в Берлин, кажется, нисколько не отразился на моем здоровье, и я чувствую себя вполне хорошо.
Как Вам теперь? Скоморовский говорил, что, когда он уезжал, Вы себя хорошо чувствовали. Как с Вашими планами переезда в Берлин? Вашу идею мы решительно поддерживаем. Здесь все-таки гораздо больше ощущается связь с Россией, чем в Париже, и Ваше участие в судьбах партии будет более непосредственным. Да и с европейским движением, мне кажется, Вы будете связаны больше, чем в Париже. Каутские очень обрадовались, узнав, что Вы предполагаете приехать. Когда Вы думаете собраться? Надо, чтобы мы знали заранее, чтобы отыскать для Вас подходящую квартиру.
Здесь у нас число меньшевиков все увеличивается. Между прочим, приехал Панин с семьей после тяжелого несчастья, которое их постигло: их старший сын, который был так болен, умер недавно. Оба они совсем разбиты. Он занимает здесь "важное" место при здешней советской коммерческой миссии (по части переговоров о концессиях). Приехал также Чарский557 уехавший из России уже полгода назад, но застрявший в Риге и Ковно. Очень болен, по-видимому. И Панины, и он просили переслать Вам привет.