— Было бы неплохо, но звучит все это как очень долгая волокита, — сделала я неутешительный вывод.
— Это тебе только так кажется, все займет не больше трёх дней, а пока отдохни, наберись сил для предстоящей поездки и ещё раз хорошо все обдумай. Кто знает, может, мы уже и не вернёмся к себе домой, — предположила Лара.
— Куда именно мы полетим, ведь Япония достаточно большая? — спросила я, совсем запутавшись.
— Мы полетим на Окинаву, именно там будет проходить конференция, посвященная вирусу. Человек, живущий на полуострове Мотобу, рассказал, что у них есть женщина, которая утверждает, что её ребенка отняли инопланетяне и заметь, её не считают сумасшедшей, так как она очень уважаемая в обществе, да им и без этого бреда проблем хватает. Так что, мы попробуем с ней встретиться.
Меня радовало то, что у Лары есть хоть какой-то план действий и наконец, я могла на кого-то положиться. Мы решили не терять время и, отправившись в ближайший фотоцентр, сделали несколько фотографий для документов. Затем мы вернулись в отель и я, отдав Ларе нужные документы, отправилась гулять по зимнему городу, чтобы хоть как-то скоротать время.
Мысленно я уже была в Японии, меня нисколько не пугала вероятность заразиться вирусом Вагоку, скорее наоборот, я это воспринимала, как один из вариантов спасения от бессмысленной жизни. Я как тонущий в луже муравей из последних сил хваталась за тоненькую соломинку, которая пока ещё давала надежду на спасение. Прохаживаясь улицами Минска, я постоянно поглядывала на «Вестл», она была неизменна, все так же неподвижна и бледна. Кто бы мог подумать, что за этой ничего не выражающей оболочкой кипит совсем другая, более развитая жизнь. Множество умов работают над разгадкой Вагоку, выращивают донорские органы и следят за человеческими беременными женщинами. Сколько ещё тайн скрылось от моих глаз за десятками закрытых на вид прозрачных дверей. Все мои мысли, чем бы я ни занималась, были с Лизой и Кириллом. Если бы только моя девочка могла на расстоянии отыскать в моей голове подходящую картинку, чтобы сказать мне о том, что у неё все хорошо. Я отдала бы полжизни, чтобы узнать, думает ли она обо мне, а если да, то, что ей будут говорить грейс, когда она, спустя несколько лет, начнет спрашивать о маме. Даже не находясь рядом с ней, я ощущала нашу незримую связь. Мои материнские чувства с каждым днем становились сильнее, и мне было все сложнее совладать с собой и не впадать в отчаяние.
Три дня для меня тянулись как целая вечность, Лара время от времени звонила мне, чтобы рассказать, как продвигается дело, но я все равно была как на иголках. Сидя в номере, я ждала от неё очередного звонка ближе к вечеру, но вместо звонка в мою дверь тихонько постучали.
— Кто? — спросила я, остановившись у двери.
— Открывай, это я! — послышался взволнованный голос Лары.
Я быстро открыла дверь, не понимая, что её привело в гостиницу.
— Давай быстрее собирайся, все готово, я уже купила билеты, вылет через два часа. Если опоздаем, сможем улететь только послезавтра.
Я молнией бросилась собирать вещи, которых у меня с собой было не так уж и много. Я побила все свои рекорды по скорости упаковывания чемодана и через пятнадцать минут была готова покинуть номер. Мы поймали такси и на всех парах помчались в аэропорт.
Столичный аэропорт был полон людей, приближалось Рождество, и кто-то возвращался на родину, чтобы встретить священный праздник по всем традициям в кругу семьи, а кто-то наоборот покидал город, чтобы посмотреть, как его отмечают за границей.
— Прямого рейса в Окинаву нет, так что будем лететь транзитом через Сеул, — сообщила Лара, прервав мои блуждающие мысли.
У терминала, с которого летел чартерный рейс в Южную Корею, стояла усиленная охрана и мы направили прямиком туда. Прохождение таможни оказалось длительным изнуряющим процессом, но ещё больше времени заняла проверка документов. Все прошло хорошо и спустя час мы сидели в маленьком самолете, рассчитанном всего на десять пассажиров, но кроме нас никто больше не летел.
Салон самолета внушал настоящий восторг, даже бизнес—класс по сравнению с ним был ниже среднего уровня.