— Не знаю, как ты, но я голодна, — соврала я Ларе, в надежде быстрее покинуть оживленную улицу.
— Отлично, пойдем, посидим в каком—нибудь кафе. Мы так с тобой и не попробовали национальную кухню, — сетовала девушка, будто мы приехали сюда развлекаться.
— А ты не боишься, что твой желудок может её не принять? — съязвила я.
— Вот сейчас мы это и проверим! — воскликнула Лара и, схватив меня за руку, потащила в ближайшее кафе.
Кафе выглядело вполне примитивно, его незамысловатый интерьер был адаптирован под европейцев, но обрадовало то, что цены оказались вполне сносными. Изучив небольшое меню, чтобы не огорчать развеселившуюся Лару, я заказала те блюда, которые на фотографии выглядели наиболее съедобно. Улыбчивый официант спустя полчаса принес нам наш заказ и, аккуратно расставляя на столе тарелки, тактично уточнял, что в них находится:
— Саатаа андагии и рафутэ, — выговорил он, внимательно наблюдая за нашей реакцией, но я ничего не ответила, а мою ухмылку он никак не мог увидеть из—за зарывающей лицо защитной маски.
— Не очень—то умно было заходить сюда поесть, учитывая то, что повязки нам для этого нужно будет снять, — подметила я, впившись в Лару недовольным взглядом.
— Ну и что, — сказала она и, демонстративно сняв её с лица, принялась поглощать странную на вид еду.
У меня аппетита не было, и я нехотя ковырялась вилкой в большой тарелке. Рафутэ имело вполне приличный вид — это были свиные ребра, замаринованные в рыбном бульоне, хотя я понятия не имела, какое отношение и сочетание может иметь рыба к свинине. При одной только мысли о мясе с привкусом рыбы мой желудок сжимался в тугой узел, но Лара выглядела удовлетворенной ужином, а это означало, что зашли мы сюда не зря. Под саатаа андагии подразумевалась выпечка из муки, сахара и яиц, запеченная в форме тюльпана, признаться, выглядело красиво, но даже это не могло заставить меня его съесть.
Расплатившись, мы поехали в гостиницу. Добравшись до неё, я с облегчением вздохнула, наконец я смогу вытянуться на кровати и вдоволь настрадаться. Как только я думала о том, чтобы смириться и перестать искать дочь, мне становилось дурно, и я начинала себя ненавидеть. Передо мной вставала мрачная картина того, как я, бездействуя, оставшись абсолютно одна, постепенно лишаюсь рассудка и оказываюсь в клинике для душевнобольных, похожей на ту, которую я посетила в Минске. Моя жизнь в определенный момент свелась к одной единственной вещи — нужно было сделать выбор.
— Если ты не против, я останусь внизу, хочу чего-то выпить? — перебила мои мысли Лара.
— Конечно, — незамедлительно одобрила я, радуясь тому, что смогу остаться наедине сама с собой.
— Ты не хочешь со мной? — на всякий случай уточнила подруга.
— Нет, спасибо, — поблагодарила я за предложение и, взяв у неё пакеты с покупками, поспешила наверх.
На улице стемнело, и во всем отеле зажгли яркий свет. Я открыла карточкой номер и, войдя вовнутрь, ногой захлопнула за собой дверь. В номере было темно, и только ленивый бледный лунный свет слегка освещал комнату. Мне не хотелось включать освещение, в полумраке глазам было легче смотреть, и я чувствовала себя уютнее. Я прошла на середину комнаты, когда заметила в углу на диване силуэт человека. Мое сердце замерло, и пакеты выпали из онемевших рук на пол.
— Не пугайся, это всего лишь я, — послышался знакомый нежный голос.
У меня закружилась голова и, казалось, еще мгновение и я упаду в обморок, но это так и не произошло. Кирилл медленно встал с дивана и подошел ко мне. Я боялась пошевелиться, будто от этого видение может рассеяться. Он аккуратно снял с моего лица защитную маску и провел тыльной стороной ладони по напряженной скуле. Из моих уставших глаз покатились слезы.
— Я думала, что больше никогда тебя не увижу, — всхлипывая, прошептала я. — Я так долго тебя искала, что почти потеряла надежду на нашу встречу.
— Я знаю, именно поэтому я здесь, — объяснил он. — Тебе незачем было колесить по миру, чтобы найти меня, ты же знаешь, что я все время рядом с Лизой, и ты всегда можешь увидеть место, где мы находимся. Зачем ты себя изводишь?! Кристина, этим ты убиваешь себя и меня! — воскликнул Кирилл, но он не был раздражен, скорее расстроен.
— Мне не хватает тебя, я хочу быть рядом с вами. Видеть, как растет наша дочь, — попросила я, надеясь, что после стольких моих скитаний он сдастся.