Затем я отправился навестить свою добрую подругу, жену Маона, и рассказать ей о её очаровательной дочери и внуках. Конечно, я целый час ходил по улицам, кланяясь и т. д. «Ширафтини Беледна, ты оказала честь нашей стране со всех сторон». «Да пребудет с тобой благословение» и т. д.
Всё дешевле, чем в прошлом году, но денег на покупки нет, а налоги выросли до такой степени, что, как сказал один феллах, «человек не может (мы выразим это так: «высморкаться», если позволите; настоящая фраза была менее парламентской и выражала нечто одновременно неприятное и бесполезное) без того, чтобы за ним не стоял кавас, который взимал бы с него налог». Луковица, которую мы покупаем на рынке, облагается налогом на месте, как и рыба, которую мужчина ловит под моим окном. Я заплатил налог за покупку древесного угля и ещё один налог за его взвешивание. Людей жестоко избивают, чтобы выбить из них налоги за следующий год, на которые у них нет денег.
На днях нубийские депутаты проплыли мимо на трёх лодках, буксируемых пароходом, очень напуганные и угрюмые. По пути я встретил нескольких египтян и попробовал поговорить с ними по-европейски. «Теперь вы будете помогать управлять страной, как это здорово для вас» и т. д. Я получил в ответ такой укоризненный взгляд. «Не смейся над нашими бородами, эфендим! Боже милостивый, что это за слова?» и кто же на берегах Нила может сказать что-то, кроме хадер (готово), с обеими руками, сложенными на голове, и салам до земли даже мудиру; а ты ещё говоришь о том, чтобы говорить перед эфендиной! Ты что, с ума сошёл, эфендим? Из всех бедствий ни одно не доставляет столько мучений, как различия, которые были навязаны несчастным шейхам эль-Беледу. В страхе и трепете они ели на банкете у своего Эффенди и с грустью оплачивали счёт, а те, у кого был Нишан (орден Меджиди), должны были платить такие суммы, от которых у персонала лорда-камергера текли слюнки, и теперь несчастные делегаты в египетских палатах (Боже, сохрани их) спускаются вниз с сердцами в пятках. Нубийцы говорят, что Диван должен находиться в Цитадели и что дорога, по которой Мемлук-беи покинули её, не перекрыта, хотя, возможно, теперь она проходит под землёй[7].
Ноябрь Только что прибыл первый пароход, полный путешественников, а вместе с ним и беспокойство дам, которым нужно моё седло. Я запретил Мустафе посылать за ним, но они запугивают бедного старика, и он приходит и целует мне руку, чтобы я не навлек на него неприятности с одной старухой, которая говорит, что она родственница консула и знатная дама в своей стране. Я, как выразилась миссис Гроут, «достаточно глуп», чтобы уступить страхам Мустафы и сделать то, от чего поклялся впредь отказываться. В прошлом году пять женщин с одного парохода прислали за моим седлом, помимо прочего, складные стулья, зонтики, пиво и т. д. и т. п. В этом году я буду запирать двери, когда увижу приближающийся пароход. Я слышала, что знатные люди так злятся на индийского святого, потому что он везде обращался с ними как с грязью. Один знатный человек пришёл к нему с мудиром и попросил продать ему мемлюка (мальчика-раба). Индеец, который не произнёс ни слова и не поздоровался, выпалил: «Замолчи, нечестивец! Ты осмеливаешься просить меня продать тебе душу, чтобы забрать её с собой в ад?» Представьте себе удивление «знатного» турка. Он никогда не слышал таких выражений. Эта история распространилась по всей реке и, конечно, вызвала большой интерес.
Вчера вечером Шейх Юсуф устроил представление, зарезал овцу и прочитал «Сират ар-Русуль» (главу о Пророке). Это была ночь великого видения Пророка, великая ночь в исламе. Мне было жаль, что я не смог пойти. Теперь, когда здесь нет Кади, шейху Юсуфу нужно уладить множество дел. Он пришёл ко мне и сказал: «Объясни мне законы о браке и наследовании у христиан, чтобы я не натворил глупостей в делах коптов, потому что они не пойдут к священнику, чтобы тот рассудил их по Евангелиям, а я не могу найти в Евангелиях никаких законов, кроме законов о браке». Я ознакомил его с текстом о выплате дани и сказал, что он должен судить в соответствии со своими законами, потому что у христиан нет других законов, кроме тех, что действуют в стране, где они живут. Бедный Юсуф был сильно озадачен делом о разводе. Я отказался «разъяснять» и сказал ему, что все знатоки права в Англии ещё не решили, какому тексту следовать.
7
Мухаммед Али-паша, который был неграмотным владельцем кофейни в Салониках, впервые прибыл в Египет во главе отряда албанцев и сотрудничал с англичанами против французов. Благодаря своей необычайной энергии и уму он стал правителем Нижнего Египта и сумел подчинить себе беев-мамлюков. Но, обнаружив, что они начинают тяготиться его жёстким правлением, в 1811 году он пригласил их на торжественный обед в Каирской цитадели. Ворота были закрыты, и внезапно со всех сторон по ним открыли огонь. Только один человек, Эльфи Бей, пришпорил своего коня и перепрыгнул через крепостную стену на площадь внизу (примерно с 25 до 30 метров). Его конь был убит, а сам он сломал ногу, но сумел доползти до дома друга и был спасён. Этот самый Эльфи-бей после смерти Аббас-паши удерживал Цитадель для своего сына Эль-Хами против его дяди Саида-паши, и только благодаря вмешательству английского генерального консула, который подъехал к Цитадели, Эльфи согласился признать Саида вице-королём Египта.