Альберт Швейцер — врач, создатель первой в этих местах больницы для африканского населения. А какое из людских дел человечней профессии врача? С первых страниц мы встречаемся с описанием страданий людей от неожиданных и привычных болезней, от болезней, одно название которых вызывает ужас. Но Швейцер-врач одинаково внимательно, не страшась опасностей, относится и к больному проказой, от которого люди бегут при встрече, и к пораженному страшной сонной болезнью.
Целые страницы книги заполнены описанием способов излечения от этих- недугов, перечислением рекомендуемых доктором лекарств. Казалось бы, все это должно навевать скуку, но на самом деле и эти страницы читаются с громадным интересом. И не только потому, что все, о чем берется писать доктор Швейцер, он знает очень основательно и пишет об этом увлеченно, как влюбленный в свое нелегкое дело специалист. Мы читаем с волнением эти «скучные» страницы, потому что за ними стоит человек.
В главах «Лето 1925» и «Осень 1925» это драгоценное качество Швейцера-писателя выявляется с наибольшей силой. В бассейне реки Огове голод. Вымирают целые деревни. Начинается эпидемия голодной дизентерии. Африканцы пассивно ждут смерти. Они думают, что такова их судьба, и не хотят противодействовать ей.
В это тяжелое время больница доктора Швейцера переполнена. Но больные идут и идут в надежде не только исцелиться, но и получить кусок хлеба. В больнице принимают всех и всех кормят. Но, едва придя в себя, больные перестают соблюдать правила гигиены, заражают здоровых и даже сотрудников больницы.
Впору прийти в отчаяние, наказать ослушников, даже выгнать их из больницы. Но Швейцер не таков: даже в минуты отчаяния он не забывает о том, что перед ним люди. Доктор не только лечит, но и обучает выздоравливающих столярному и плотницкому делу, учит навыкам ухода за плодовыми деревьями. Пусть люди больше знают, больше умеют. Это повысит их шансы в борьбе за жизнь.
«Альберт Швейцер положил в основу своей педагогики два принципа — уважение к человеческому достоинству и стремление понять интерес тех, с кем он общался».[134] Именно поэтому его больница не была обычным лечебным учреждением. Пребывание в ней исцеляло африканцев физически и воспитывало духовно: пациентам прививались привычки к систематическому труду, навыки культуры поведения и элементарной гигиены, уважение друг к другу и к людям.
Трудностей на этом пути встречалось много. Они подчас казались неразрешимыми. «Но что значат все эти преходящие неприятности в сравнении с радостью, которую приносит работа в этих местах и возможность помогать людям!» (с. 30).
Не случайно Швейцер неоднократно возвращается к обсуждению проблемы о том, как европейцам надлежит относиться к африканцам. Он из трагического опыта истории Африки хорошо знает, как нечестные люди легко наживались именно на бедах и несчастьях африканцев. «Что же сотворили белые разных национальностей с цветными после того, как были открыты заморские страны? — гневно вопрошает Швейцер и отвечает: — Как много означает один только факт, что с появлением европейцев, прикрывавшихся высоким именем Иисуса, немало племен и народов было стерто с лица земли, а другие начали вымирать или же влачат самое жалкое существование!» (с. 107).
Поэтому, считает Швейцер, «у нас нет права раздумывать, хотим мы делать этим людям добро или нет, — это наш долг. Все то хорошее, что мы можем сделать для них, никак не благодеяние, а только искупление того зла, которое мы же им причинили» (с. 107).
Эти требования Швейцер неуклонно выполняет в отношении к африканцам. Как бы пациенты ни вели себя, доктор поставил за правило никогда не раздражаться, внимательно выслушать любую просьбу или претензию, постараться понять, в чем нужда или боль пришедшего в больницу человека, и попытаться помочь ему. Этим же правилам, вытекающим из нравственного принципа «человек человеку», доктор Швейцер учил и своих молодых сотрудников. «Я должен показать негру, — писал Швейцер, — что в каждом человеке уважаю его человеческое достоинство» (с. 83). И пациенты очень чутко улавливали это еще непривычное для них новое отношение. Они платили доктору тем же — доверием и уважением.
Прививая африканцам лучшие черты европейской культуры, Швейцер никогда не ставил перед собой и своими сотрудниками задачи европеизировать местных жителей. Он понимал, что «нельзя подавить и уничтожить тенденции к формированию независимой личности... попытка европеизировать негра в Африке всегда будет бесплодной».[135]