17.12.1934 Надвойцы
Дни проходят за днями. Я работаю теперь на распиловке. Ухожу еще совсем ночью - ведь дни такие короткие. За лагерем на берегу реки берусь за работу. Темно и туманно от мороза, но вдали маячат сосны, а с другой стороны, на Выг-озере, неясные очертания островов, где когда-то были старообрядческие скиты. К часам 9 начинает светлеть. Небо постепенно становится как икона. Поют и молятся краски. К 11-и и 12-и солнце посылает лучи свои, но оно весь день так низко над землей, что весь день, как вечер, такие косые лучи и длинные тени. Звенит пила. Работа эта мне нравится, хотя и требует физического усилия. Это не то, что возиться с глиной или известкой. В работе не чувствуешь холода и только стараешься сохранить одну температуру в теле, чтобы не согреться и не остыть чрезмерно. Норму вырабатываю.
Бывают хорошие минуты. Так тихо и спокойно на сердце, а уста повторяют Сладкое Имя... Возвращаюсь затемно. В бараке тепло, да и помещаюсь я почти у печки. Что-нибудь приготовишь себе, особенно хорошо сварить кофе с молоком из посылки. На столике около меня как раз лампочка. Могу читать. Нередко читаю и за полночь. Книг теперь немало. За последние месяцы прочитал многое: Достоевского, Флобер, Стендаль, Пушкин, кое-что из Шекспира, Толстого, книгу по астрономии, Джемс Вселенная вокруг нас, о которой я писал как-то, кое-что из истории искусства прошло через мои руки.
21.12.1934 Надвойцы
В разлуке и праздники в тяготах. Но все вспоминаются слова св. Иоанна об узах Павловых... "Я хотел бы быть с ним в темнице его, чем у самого Престола Божия, носить его узы больше, чем славословить с ангелами".
Молюсь я плохо... Темный я, ленивый и косный в молитве. А без нее все темно и тягостно. Работаю по-прежнему на "распилке". Работа, право, неплохая. Только бы не было слишком морозно. До сих пор зима была ровная, теплая, хорошая. Сегодня день как раз нерабочий, мороз ударил сильный. Одет я тепло, да работа согревает очень, так что работаю обыкновенно только в телогрейке, без бушлата, одевая его только во время остановок. Но вот нос нет на него никакой одежды. Вернувшись с работы, выпив чайку, сваливаюсь спать и сплю крепко и сладко часок, а потом часов с 6-ти - мое время. Читаю много. Вот прочитал роман Толстого Петр I. Написано, хотя местами и шаржировано, но неплохо все-таки. Читаю серьезные работы по диалектическому материализму.
...Как сказочно прекрасно было сегодня над Выгом: солнце повыше над морозным туманом, небо такое нежное, в розовых, золотых, каких-то фиолетовых лучах, засыпанные снегом сосны...
Я очень плохой, и сердце мое такое темное, косное и не молитвенное. Но благодарю Бога моего, славлю Его каждое мгновение за каждую пядь солнечной, пылающей, нескончаемой жизни.
1.2.1935 Надвойцы
Я читаю очень много... Гете, Гейне, Пушкин, книги по искусству, кое-что по астрономии, а больше всего философия, диалектический материализм, в области которого я мало-помалу начинаю чувствовать себя специалистом.
Последние дни я работаю на распилке дров. А много я их поднимал вероятно, в наказание того, что так пренебрегал на воле этим делом...
Последние три дня сижу один все десять часов... Можно работать и в то же время отдаваться внутреннему своему деланию. Сначала молюсь. Особенно хорошо в праздник, когда переносишься мыслью и сердцем в храм, становишься участником Литургии, повторяя слово за словом всю службу... Ну, а потом раздумья... Столько передумано за эти одинокие часы. Мысль работает иногда так скоро и напряженно, и это наслаждение мысли - одно из самых высоких наслаждений, живое свидетельство не умирающей жизни души.
Во внешнем все без особых перемен. Зима милостивая. Ждем тепла. Карелия иногда кажется сказочно прекрасной снежной царевной.
4.2.1935 Надвойцы
Последнее время сильно утомляюсь на своей работе - работал в лесном заводе, - и это более утомляет, чем пилка дров, хотя и пилка теперь для меня была бы тяжела, так как на последней комиссии я получил опять простую 3-ю категорию, по выходе из лазарета я имел 60. Устаю сильно, и все-таки жизнь кажется такой содержательной, богатой и интересной, и... впечатление не одной недели и не одного месяца. Первое и самое важное, это та внутренняя задача - строительство внутреннего храма, - которая неотступно стоит перед сознанием. Я чувствую, как малы мои усилия, и вижу - за весь пройденный путь даже не положил начала благого. Тут приливы и отливы, и так часто отлив относит назад за прежнюю черту и разрушает как будто уже собранный плод работы. И, тем не менее, какими полными и содержательными делают день и ночь и самые смены разных духовных упражнений и деланий. Вкрапляясь в физическую работу, они притупляют и ее жало, труд незримо претворяют в служение. И ведь это схождение внутрь переживается как служение миру. И перебирая, как драгоценные четки, длинный ряд имен любимых, чувствую, как близкими сердцу становятся отделенные далями пространства.
Второе - это работа мысли. В самые трудные дни я обладал способностью читать трудные вещи и думать над ними. И теперь, придя с работы часов в 5 1/2 и отдохнув до 7, я берусь за книги, и за чтением и мыслями я не слышу суеты и шума барачной жизни. И все направляется к единому центру, и острие, направленное против основ моего миропонимания, становится во мне радостным утверждением "осанны"... На днях случайно слышал трепетные звуки лунной сонаты, любимой...
Теперь о прозе, о присылке брюк. Не надо ни присылать, ни покупать. Я получил очень хорошие ватные "1-го срока".
У нас совсем тепло, но теперь два дня похолодало опять...
1.4.1935 Надвойцы
Уже кончается пост, и душа чувствует себя такой не готовой - так невнимательно, небрежно провел эти недели - особенно последние дни.