Дэймос все еще не поднял голову, и я стала переживать за него, вспоминая, когда и куда именно его успел ранить Таламур. А когда хотела уже, спрыгнуть с постамента, успев подойди к самому краю, раздался неожиданный резкий окрик Тулемия:
— Тэт, оставайся на месте!
Я замерла и нерешительно обернулась, не понимая причины, по которой он меня остановил.
— Ты что-то видел?
Тулемий уверенно кивнул, но расспросить его о подробностях увиденного не получилось. Дракон пролетел прямо над нами, заставив торопливо пригнуться, и снова взмыл в небо.
— Про дракона? — Спросила я, переведя взгляд на крылатого ящера, но мой вопрос потонул в его реве, заглушившем все звуки вокруг.
А потом на ставшую безлюдной площадь ступили вивианцы, дождавшись окончания строительства переправы.
Они остановились на противоположном краю площади, и можно было бы охарактеризовать их поведение как нерешительное, если бы не уверенность светловолосого короля, важно шествовавшего на своем коне в авангарде войска.
Тот самый Виктор, с которым Дэй, по его словам, не очень-то ладил, выглядел высокомерно и непоколебимо, присматриваясь к дракону настолько собственнически, словно тот был, по меньшей мере, его домашним зверьком или должен был вивианскому королю денег.
Неторопливо и важно он достал из заплечных ножен меч, блеснувший серебристым лезвием. Действия короля, сверкавшего желтыми глазами, были четкими и правильными, будто он всю жизнь ждал этого момента и готовился к нему, хотя, возможно, так оно и было.
Когда он поднял меч в вытянутой руке, и выкрикнул какие-то слова, донесшиеся до нас неразличимым ревом, дракон развернулся в воздухе и, планируя на широко распахнутых перепончатых крыльях, направился прямо к вивианцу.
Нетрудно было догадаться, чего он добивался.
Вернуть драконов в земли Терра Вива мечтал, наверное, каждый вивианец, а для драконоборцев из королевского рода это желание испокон веков было наиважнейшим и неоспоримым.
И вот — настоящий живой дракон перед ними, рычит, убивает людей, рушит здания и плюется огнем. От того, сможет ли кто-нибудь приручить монстра, зависела дальнейшая судьба соседнего, а может и нашего королевства. И именно этим человеком собирался стать Виктор Вива. Для этого он и поднял свой меч.
А Дэймос, который ради этого момента прошел через столько испытаний, перенес все тяготы и лишения, приложил массу усилий и раздобыл все-таки заветный меч, так и не поднял бессильно опущенной головы.
От несправедливости происходящего на глаза навернулись слезы. У него ведь даже щита не было, как он выстоит против дракона, если тот решит на него напасть? Я дернулась вперед в порыве все-таки подбежать к Дэю, узнать, как он и помочь, если это возможно, но Тулемий схватил меня за запястье и оттолкнул назад.
— Да стой же! — Шикнул он. — Не препятствуй свершению предначертанного!
— Твое предначертанное меня не устраивает! — Упрямо прошипела я в ответ, пытаясь выдернуть руку, но хватка видящего, выглядевшего хрупким и слабым, оказалась неожиданно крепкой.
Он убрал с лица волосы, спутанные от ветра, и загадочно улыбнулся.
— Поверь мне, если ты окажешься на площади, оно не устроит тебя еще больше. Дракон убьет любого, кто встанет между ним и его целью.
Я все-таки выдернула руку, но осталась на месте, понимая, что своей смертью точно никому не помогу. Настроение было донельзя угрюмым и мрачным. Раньше всегда старалась найти в ситуации положительные стороны, но сейчас будущее казалось безнадежным и лишенным смысла.
Дракон почти приблизился к замершему в тревожном ожидании вивианскому королю, начиная снижаться, когда в темно-сером небе неожиданно образовался крохотный просвет и в него просочился всего один яркий солнечный луч. Он осветил самый центр дворцовой площади, заставив попавшие в него снежинки заискриться, словно тысячи драгоценных камней.
Теплый желтый свет казался настолько чуждым этому пасмурному и сумрачному дню, наполненному тяжелыми и неприятными событиями, что заставил зажмуриться, отчего, стоявшие в глазах, слезы, все-таки скатились по моим испачканным сажей щекам, прочертив на них светлые дорожки.
Дэй медленно потянулся к Кристальному гладиусу, все еще лежащему у его ног и сжал кулак на широкой рукояти. Поднял голову. Встал одним резким рывком. Выпрямился.
Он стоял на ногах неустойчиво, опираясь больше на одну ногу, но все же развернулся. Пошатываясь и прихрамывая, пошел в сторону вивианцев и стоящего у них во главе короля.
Я видела, что каждое движение дается ему с трудом и болью. Артефактный меч волочился в опущенной руке так, что острие пару раз царапнуло заснеженные камни брусчатки.