От мороза изо рта вырывались облачка пара, а порывы ветра то и дело бросали в лицо горсти сухого мелкого снега, забивающегося в рот, нос и за ворот слишком легкого для зимы платья. Я чувствовала себя такой же ничтожной как эти мелкие, тающие на коже, снежинки.
Было страшно. Упасть, не добежав, не вспомнить дорогу, не найти нужного места и того, кто много лет ждал меня там.
Ледяной ветер терзал лицо. Дыхание оглушало, легкие горели, а сердце порывалось выскочить из груди.
Остановилась. Огляделась вокруг, разворачиваясь резко и дергано, не желая больше терять ни секунды драгоценного времени. Без толку. Все вокруг было одинаково белым.
Выдохнула и сжала кулаки, чтобы успокоиться. На мгновение прикрыла веки. Почему я не могла взять себя в руки? Боялась потеряться? Да я же эту дорогу и закрытыми глазами смогла бы найти!
Столько раз я мысленно возвращалась туда, вспоминала мельчайшие детали, считая, что упустила нечто важное. Какую-то мелочь, которая позволила бы мне объединить Руса-зверя и Руса-человека в единое целое.
Пара глубоких вдохов помогли выровнять сбившееся дыхание и справиться с эмоциями. Не открывая глаз, повернулась на несколько градусов вправо. Все так же, руководствуясь только внутренним чутьем, медленно пошла вперед, постепенно ускоряя шаг, пока снова не перешла на бег.
И, открыв глаза, наконец, увидела на горизонте темную точку. Совсем крохотная, она становилась все больше и больше по мере моего приближения к ней.
Я бежала и бежала, пока точка не превратилась в очертания аллеи исполинских кедров, ведущей в сторону белокаменного города.
С того момента, как мы с Тайрой, Елеазаром и Русом в зверином облике в спешке покинули это место, ничего не изменилось.
Те же вековые деревья с их темной зеленью, так резко контрастирующей с белоснежной пустыней вокруг и мрамором городских стен и домов. Те же гигантские каменные статуи, безмолвно охраняющие ворота. Тот же жутковатый алтарь вдалеке. Та же огромная ледяная глыба, прозрачная, словно стекло. Идеальный светло-голубой куб с острыми краями и бликующими гранями.
Вокруг было безлюдно, в отличие от того дня, когда мы, выбиваясь из сил, бежали из этого места, спасая свои жизни. В тот день я действовала не думая. Моей главной целью было спасение. И впоследствии казалось, что я с легкостью смогу все исправить. Что вместе мы найдем выход.
Но вот, спустя столько лет, Тайры и Елеазара больше нет, а ледяная глыба на месте. Ни время, ни солнечные лучи, ни ветер не смогли растопить ни сантиметра, созданного шаманами, льда.
И подбежав ближе, прикоснувшись к стылой воде пальцами, я поняла, что тот, кто замер внутри, много лет назад, тоже такой, как прежде.
Тот же широкий разворот плеч, в тот день, закрывший нас собой. То же выражение лица, с застывшим криком «Уходи!». То же традиционное темно-зеленое лимерийское одеяние, на котором можно было рассмотреть каждую складку, пуговку и каждый завиток серебряной вышивки.
В звенящей тишине, не нарушаемой даже дуновением ветра и шумом кедровых веток, я все гладила и гладила лед ладонями, не желая ни на секунду разрывать контакт. Словно, если бы вдруг убрала ото льда замерзшие руки, он бы исчез, и я больше не смогла бы его найти.
И неожиданно, от тепла моих пальцев, лед начал таять.
Очень медленно прозрачные капли стекали по острым граням, словно слезы. Оставляли за собой неглубокие борозды, по которым тут же катились новые.
Льда становилось все меньше и меньше и до человека, застывшего внутри, почти можно было достать рукой. Оставалось совсем немного…
И изображение перед глазами поплыло, подернулось мутной дымкой, а когда она развеялась, льдины передо мной больше не было.
Вместо нее я видела светлый потолок собственного кабинета, где я полулежала в кресле, часто моргая и дыша так, словно пробежала марафон.
Вокруг витал слабый запах благовоний.
Рядом был встревоженный Рус, опершись лапами о подлокотник, он вглядывался в мое лицо. И его звериный облик напоминал о том, что в моей жизни все по-прежнему.
А я никак не могла отойти от увиденного, задыхалась, захлебывалась слезами, безуспешно пытаясь выговорить хоть слово.
«Как ты?» — Привычный вопрос серебристого тигра возник в моей голове.
Он спрашивал о моем самочувствии, хотя и сам видел, что оно далеко от идеала.
— Ты видел мои глаза, Рус? В них был туман? Это был сон или видение? — Нервно засыпала я его вопросами вместо ответа.
«Видел».
Он прекратил меня разглядывать и отошел. Даже не зная наверняка, что именно мне привиделось, по моему тону, полному надежды, он прекрасно понял, что именно я хотела бы услышать от него в ответ. Любой другой на его месте мог бы солгать, чтобы меня успокоить, но не он.