У моей подруги, молодой мамы, вполне логичный страх. Когда я ее спросил об этом, она сказала, что боится звонка. Она страшится того дня, когда возьмет телефонную трубку, и ей ответят: «Добрый вечер. Это полиция. (далее у нее спросят имя). Нам тяжело сообщать вам об этом, но ваши дети были найдены мертвыми несколько часов назад». Таким образом, страшнее всего для моей подруги – потерять своих детей.
У всех есть свои страхи.
Особенно мне хочется отметить страх смерти.
Однажды, когда я поразмышлял перед сном о том, что мне придется рано или поздно умереть, что эта жизнь не продлится так долго, как я захочу, что исчезнет все, что я сейчас имею… все мое тело содрогнулось. В голове зазвенело. И больше думать мне об этом не хотелось.
Каждый сам сражается с чувством страха смерти так, как только может.
Многие люди обращаются к религии. Так у них появляется надежда на продолжение пути в другом мире. Мысли о рае и загробной жизни со всеми своими родными и близкими греет их и успокаивает.
Я считаю ярых атеистов богобоязненными людьми. Сейчас я имею в виду тех, кто жестоко и уверенно отрицает существование божественной силы, не желая даже слушать религиозных людей. Религия – это отношение к Богу. Значит, отрицание Его – тоже своего рода отношение к Богу. Выходит, атеизм – тоже религия?
Многие предпочитают вообще закрывать глаза на тему смерти. Они избегают любых мыслей о конечности и не хотят об этом думать. Но долго бегать от неизбежного не получится.
Есть ли те, кто принимает смерть? Те, кто смело говорят: «Да, мы все умрем. И с этим ничего не поделаешь. Все конечно. И я, и ты – все мы там будем. Где? Не знает никто». Да, такие люди, действительно, есть, и я считаю их самыми смелыми. Но среди тех, кто говорит так, встречаются ложные смельчаки. Их слова – бравада. Они лишь говорят о том, что не боятся смерти. Но, оставаясь наедине с самим собой, страх конца терзает и жутко мучает их по ночам.
Никто не хочет умирать. Ведь жизнь может быть так хороша, что с ней совершенно не хочется расставаться.
Молли, позвольте мне не говорить о тех, кто решил добровольно уйти из жизни. Я полагаю, вам тоже не сильно хочется размышлять на эту тему. Она слишком большая и обширная, чтобы вместить ее в одно письмо.
Я говорю о самых простых людях, которые просто живут и радостно принимают все то, что дарит им эта жизнь. Они преодолевают трудности и получают определенные награды. Они строят карьеру. Они создают семью. Они наслаждаются всем происходящим и не отчаиваются.
Но всему придет конец.
Время исчезнуть наступит для всех.
Как ни печально это признавать, но жизнь слишком быстротечна. С каждым годом время летит быстрее. Получается нечто вроде какого-то самообмана! Некая иллюзия… Сами мы понимаем, что время не может бежать быстрее или медленнее. Все течет ровно с той же скоростью, как было, когда мы были детьми. Но ощущение этой скорости все равно меняется с тем, как мы взрослеем. И это пугает. Правда, пугает.
Слишком быстро. И ты ничего не можешь с этим поделать.
И все эти мысли меня наводят на размышления об убийстве. Что человек испытывает, когда осознает, что взял на себя роль того, кто оборвет жизнь другого человека?
Почему люди убивают?
Разумеется, есть несколько самых обыденных мотивов. Деньги. Месть. Любовь. Война. Это все понятно.
Но само действие все равно остается тем же.
Я не говорю о маньяках. Это больные люди с нарушениями психики. Я не говорю о тех подростках, которые пришли в школу, чтобы перестрелять всех своих одноклассников и учителей. Это тоже больной человек. Я даже не говорю о войне, когда твой долг – защитить своих любимых и свою Родину. Я не говорю об убийствах в состоянии аффекта, когда человек не отдает себе отчет в том, что он делает.
Я рассуждаю о некой абстракции убийства, о некотором общем образе этого действия, отвлекаясь от остальных побочных факторов.
Лишить человека жизни.
Взять на себя роль этой власти.
Прервать существование другой жизни.
Знаете, Молли, я долго думал о том, что же убийца чувствует в момент совершения этого деяния, и пришел к выводу, что никогда не хочу это узнать.
И самое интересное начинается тогда, когда я задаю себе вопрос: «А если этот человек убил моего ребенка? Хочу ли я его убить? Или… если есть какая-то угроза моему ребенку, то готов ли я убить, чтобы спасти его?».
И взгляды на природу убийства тут же меняются. Мне перестает это казаться чем-то… неправильным.
Очень много аспектов зависит от конкретных обстоятельств. Разве я бы не стал убивать на войне? Но ведь это тоже убийство! А выглядит оно совсем иначе.
В завершении своих размышлений мне хочется лишь отметить, что страх смерти не должен мешать человеку жить. Нужно лишь найти свой способ того, как бороться с этим страхом. Принятие – самый надежный способ. Бегство – менее надежный. Скорее… совсем не надежный.