В прошлую среду я ездил в Ализ с императором3, который сделался настоящим археологом. Три часа с половиною он провел на горе, под палящим солнцем, осматривая следы местопребывания ЦезаряГ и читая «Записки» \ Мы все там обгорели и домой вернулись черные, как трубочисты.
Вечера мы проводим на озере или под деревьями, созерцая луну и моля о дожде. У Вас в Н<евере>, по всей видимости, стоит так&я же погода. Прощайте, друг любезнейший; доброго Вам здоровья; не увле-кайтесЬ'. солнцем in давайте о себе знать............ . .
Дворец фонтенбло, 29 июня 186L
Друг мой любезнейший, я получил портсигар, который показался мне прелестным даже после подарков сиамских послов. Письма наши разминулись. Моя жизнь здесь столь заполнена бездельем, что у меня решительно нет времени писать. Наконец-то все мы нынче вечером уезжаем, и когда Вы получите это письмо, я буду уже в Париже. В <четверг)1 мы присутствовали при довольно приятной церемонии, весьма схожей со сценою из «Мещаница во дворянстве». Это было самое забавное представление на свете: 20 обезьяноподобных темнокожих, разодетых в золоченую парчу, белые чулки, лакированные туфли, с саблею на боку, ползут на коленях и локтях вдоль галереи Генриха II2, то и дело тыкаясь носом в ... спину предшествующего. Если Вы видели на Новом мосту картинку «Во славу собак», Вы сумеете вообразить себе эту сцену. Тяжелее всех пришлось первому послу. На голове у него была фетровая, шитая золотом шляпа, подпрыгивавшая при каждом его движении, а при этом он держал в руках золотую чашу филигранной работы, в которой лежали две шкатулки, из коих каждая содержала в себе письмо от Их Сиамских Величеств. Письма были вложены в шелковые с золотою вышивкой мешочки, и выглядело все это премило. После вручения писем, когда надобно было возвращаться назад, посольство пришло в' замешательство. Лица упирались в зады, кончики сабель кололи глаза тем, кто полз сзади, а те, в свою очередь, портили глаза следующему ряду. В целом же казалось, будто на ковре копошится кучка майских жуков. Всю эту замечательнейшую церемонию выдумал Министр иностранных дел, и он же потребовал, чтобы послы ползли. Азиатов полагают наивнее, нежели они есть на самом деле, и я убежден, что эти тоже не заставили бы себя долго упрашивать, когда бы им разрешили идти в полный рост. Впрочем, все впечатление от ползания было сведено к нулю, ибо император, потеряв в конце концов терпение, встал, попросил майских жуков подняться и заговорил с одним из них по-английски. Императрица поцеловала маленькую обезьянку, которая была с ними,— говорят, сынишка одного из послов — малыш, весьма смышленый с виду, бегал на четвереньках, словно маленькая крыса. Временно занимающий сиамский престол нынешний король прислал императору свой портрет и портрет своей жены, которая оказалась чудовищною уродиной. Но зато разнообразие и красота привезенных ими с собою тканей поистине очаровали бы Вас0 Они сотканы из золота и серебра, но работы столь тонкой, что совершенно прозрачны и напоминают легкие облачка на прекрасном закатном, небе. Императору послы подарили панталоны, обшитые по низу орнаментом из красной, зеленой и золотой эмали, и куртку из золотой парчи, мягкой, словно шелк, с чудеснейшим золотым же рисунком. Пуговицы на ней из золотой филиграни с небольшими бриллиантами и изумрудами. Вообще у них есть золото красное и золото белое, и в сочетании это восхитительно красиво. Словом, большей изысканности и вместе с тем роскоши мне видеть не доводилось. Особенность вкуса этих дикарей про-
является в том, что они используют лишь яркие шелка, золото и серебро. Все вместе сочетается чудеснейшим образом и в целом производит спокойное и в высшей степени гармоничное впечатление.
Прощайте, друг любезный; я намереваюсь съездить в Лондон, где у меня есть дело по Всемирной выставке. Видимо, числа 8 или 10 июля.
16 июля 1861 г., Лондон 4, British Museum,