Прощайте, друг любезный. .............. . .
Париж, 26 апреля 1863.
Любезный друг мой, зная Вашу привычку путешествовать со скоростью черепахи, я не стал писать Вам в Геную. Посылаю письмо во Флоренцию *, где, как я надеюсь, Вы задержитесь на некоторое время. Из всех итальянских городов, какие я знаю, Флоренция в наибольшей мере сохранила свой средневековый колорит. Только постарайтесь не подхватить насморка, если остановитесь в «Lung’Arno», как все порядочные люди: Что же до Рима, я решительно не вправе давать Вам советы, ибо сам не был там уже очень давно. Порекомендую лишь две вещи: прежде всего не выходить из дома на закате солнца, ибо в этот час можно мигом схватить лихорадку. А в собор Святого Петра пусть Вас отвезут за четверть часа до начала «Angelus» 2, и там Вам надо переждать, покуда уляжется странная сырость, появляющаяся в этот час в воздухе. Впрочем, ничто не настраивает так на мечтательный лад, как громадная эта церковь на склоне дня. Она, право же, прекрасна, если пе рассматривать ее пристально и в деталях. Когда будете там, думайте обо мне. Второй мой совет заключается в следующем: если выдастся дождливый день, употребите его на то, чтобы поехать в катакомбы. А оказавшись внутри, войдите в один из узких проходов, выходящих на подземные улицы, погасите свечу и останьтесь одна на три или четыре минуты. Вы опишете мне, какие Вас охватят чувства. Я с удовольствием проделал бы этот опыт вместе с Вами, но тогда ощущения у Вас могут возникнуть несколько иные. В Риме мне никогда не удавалось увидеть то, что я заранее намечал, ибо на каждом углу вас подстерегает там какая-нибудь неожиданность, и великое счастье — отдаться на волю этим случайностям. Кроме того хочу предостеречь Вас от слишком усердного посещения дворцов — достоинства их по большей части преувеличены. Если говорить о-предметах искусства, все внимание свое сосредоточьте на фресках, а уж что касается природы в сочетании с искусством, превосходных видов там хватает. Рекомендую полюбоваться видом Рима и окрестностей со Святого Петра ин Монторио 3. И не забудьте посмотреть прекраснейшую фреску с изображением Ватикана. Непременно попросите показать Вам Капитолийскую волчицу — символ республики, хранящую на себе след молнии, ударившей в нее во времена Цицерона. А это было не вчера. И поверьте, Вам не удастся увидеть и сотой доли того, что надо бы увидеть за то короткое время, какое Вы можете употребить на это путешествие; только жалеть о том, право, не стоит. Вы сохраните неизгладимое впечатление от целого, которое стоит куда больше, нежели множество мелких воспоминаний о деталях... Я чувствую себя неизмеримо лучше и горько сожалею о Вашем отъезде. Впрочем, вслед за сестрою Вашей я повторю, что Вы были правы, воспользовавшись возможностью повидать Рим. Остается лишь денежный вопрос, о котором я прошу Вас не забывать. Надеюсь, что кое-когда Вы об этом задумываетесь. Нет на свете таких красивых мест, где бы я не пожалел о том, что в воспоминаниях не смогу Потом связать их с Вами. Прощайте, друг любезный; пишите почаще — хотя бы несколько строк, веселитесь и возвращайтесь к нам в добром вдравии. Когда я узнаю, что Вы уже в Риме, я дам Вам некоторые поручения. Еще раз прощайте.
Париж, 20 мая 1863.
Любезный друг мой, пишу Вам, хотя у меня чудовищный грипп. Вот уже две недели я кашляю по ночам, вместо того чтобы спать, и мучаюсь приступами удушья. Единственное спасение — настойка опия, но от нее у меня болит голова и желудок, что не менее мучительно, чем кашель и удушье. Словом, я чувствую себя слабым и avilito * — отправляюсь ко всем чертям вместе со своим здоровьем. Желаю, чтобы с Вами не случилось ничего подобного. Кажется, я говорил, что надобно очень остерегаться сырости, которая в тех краях, где Вы теперь находитесь, всегда появляется на закате солнца. Старайтесь одеваться так, чтобы Вам никогда не было зябко,— пусть лучше будет слишком жарко. Я завидую, что Вы находитесь в этом прекраснейшем краю, где все проникнуто мягкой и приятной меланхолией, которая с удовольствием вспоминается потому но мне бы хотелось, чтобы для сравнения Вы съездили на недельку в Неаполь. Я не знаю другого более забавного и внезапного перехода — точно из одного мира в другой. При этом возникает такое чувство, словно после трагедии попадаешь на комедию и спать отправляешься еще во власти шутовских затей. Не знаю, стала ли лучше кухня во владениях Его Святейшества. В мое время еда там была мерзейшая, тогда как 6 Неаполе можно было жить. Вполне вероятно, что политические революции уровняли обе кухни, и такую лакомку, как Вы, не удовлетворит теперь ни та, ни другая. Мы же тут питаемся историями, случившимися или приписываемыми госпоже де Шерсиньи) Верно одно: она буйно помешанная. Она бьет слуг, лепит пощечины, раздает тумаки и спит с несколькими юными прощелыгами одновременно. Англомания у нее до-ходит до того, что она пьет brandy and water *, иначе говоря, наливает много-много первого и чуть-чуть второго. На одном из вечеров она представила президенту Троплону2 юнца, который в тот день нес при нещ вахту, со словами: «Господин президент, я привела Вам моего darling'». Г. Троплон на это ответил, что он счастлив познакомиться с г. Милёнком. Словом, если все, что мне рассказывали о нравах львиц нынешнего сезона, верно, следует опасаться весьма скорого конца света. А уж обо всем, что происходит в Париже между юными представителями и представительницами поколения, которому суждено хоронить нас, я и вовсе не осмеливаюсь вам рассказывать.