16
Плиний Валерию Павлину481 привет.
Радуйся за меня, радуйся за себя, радуйся за наше общество: литература до сих пор в чести. Недавно я должен был говорить у центумвиров482; пройти мне можно было только со стороны трибунала, только через судейские места: кругом все было битком забито. (2) У какого-то приличного вида юноши разорвали тунику (в толпе это часто случается), и он, в одной тоге, простоял не шелохнувшись целых семь часов483. (3) Я говорил так долго с большим напряжением и еще большим успехом. Будем же работать; не будем ссылаться на то, что другие бездельничают! есть люди, которые слушают, есть люди, которые читают. Создадим что-нибудь достойное слушания, достойное чтения. Будь здоров.
17
Плиний Клузинию Галлу484 привет.
Ты напоминаешь мне о деле Кореллии против Г. Цецилия485, будущего консула, и просишь, чтобы за ее отсутствием я ее защищал. За напоминание благодарю, за просьбу обижаюсь. Напоминать мне нужно для ознакомления с делом; не нужно просить о том, чего не сделать было бы для меня низостью. (2) Мне ли колебаться стать на защиту дочери Кореллия? С противником ее, правда, я не только близко знаком, но и дружен; (3) добавь сюда его положение, высокую магистратуру, ему предназначенную: она вызывает у меня тем большее уважение, что я уже выполнял ее. Естественно желать самой высокой оценки того, чего ты сам достиг. (4) Но когда я думаю, что буду защищать дочь Кореллия, все эти соображения кажутся мне сущими пустяками.
Передо мной встает ее отец: в наше время не было человека столь основательного, чистого сердцем, ума тонкого486. Любовь моя родилась от восхищения им, и (обычно бывает наоборот) я восхищался им тем больше, чем больше в него вглядывался. (5) Вглядывался до глубины: видел его шутливым и серьезным, в горе и радости: у него не было от меня тайн. (6) Я был еще так молод, а он относился ко мне внимательно и даже (осмелюсь сказать) с уважением, будто к сверстнику. Он поддерживал меня и говорил в пользу моих кандидатур, он вводил меня и был рядом, когда я начинал свою магистратуру, советовал мне и руководил мной в ее исполнении. Всякий раз, когда мне надо было помочь, он, слабый старик, вел себя как полный сил юноша. (7) Сколько сделал он для моей репутации дома, в обществе, у самого принцепса! Однажды у императора Нервы зашел разговор о достойных молодых людях, и большинство присутствующих очень меня хвалили; Кореллий немного помолчал (это придавало особенный вес его словам) и затем, с серьезностью, тебе знакомой, произнес: «на похвалы Секунду мне надо быть скупее: он ведь ничего не делает без моего совета». (9) Этими словами он свидетельствовал (даже желать такого значило бы превысить меру!), что во всем поступаю я очень разумно, ибо всегда поступаю по совету очень разумного человека. И умирая, он сказал дочери (она часто это говорит всем): «много я за свою долгую жизнь приобрел тебе друзей, но главные из них это Секунд и Корнут»487.
(10) И вспоминая об этом, я понимаю, что мне надо постараться никоим образом не обмануть той уверенности во мне, какая была у этого очень предусмотрительного человека. (11) Со всей готовностью выступлю я в защиту Кореллии и не побоюсь, что навлекаю на себя обиду, хотя думаю, не только простит, но и похвалит меня человек, который, по твоим словам, затевает новую тяжбу в расчете иметь дело лишь с женщиной488. Только бы сказать на суде конечно сильнее и пространнее, чем позволяет краткость письма, в оправдание и даже в похвалу себе, то же самое, что мною здесь изложено. Будь здоров.
18
Плиний Аррию Антонину489 привет.
Чем мне еще доказать тебе мое восхищение твоими греческими эпиграммами, как не своей попыткой соперничать с тобой и написать кое-что по-латыни? выходит, конечно, худо. Виноваты тут, во-первых, мой слабый талант, а затем бедность или, как говорит Лукреций490, «нищета родной речи». (2) И если ты найдешь в этих стихах, латинских и моих, какую-то долю приятности, то подумай, сколько прелести в том, что написано тобой по-гречески. Будь здоров.
19
Плиний Кальпурнии Гиспулле491 привет.
В родственных отношениях ты образец. Вы с братом (прекрасный был человек) горячо любили друг друга и дочь его ты любишь как свою собственную. Относишься ты к ней не только как тетка, ты замещаешь ей утраченного отца. Не сомневаюсь, что для тебя будет большой радостью узнать, что она вышла достойной отца, достойной тебя, достойной деда. (2) Ум у нее очень острый, большая сдержанность. Меня она любит: свидетельство целомудрия.