— А вот и наша «Матаупите», — произнес с некоторым оттенком гордости старший Заремба, после чего приложил сложенные ладони ко рту и протяжно крикнул.
На палубе яхты показалась какая-то темная фигура и посмотрела в нашу сторону, приветливо помахала рукой, вновь исчезла и вскоре опять появилась в маленьком ялике с подветренной стороны яхты. Лодка, движимая сильными ударами весел, быстро подошла к рифам, но в нескольких метрах от коралловой осыпи замедлила ход и описала полукруг. Сидевший в ней человек предостерегающе крикнул что-то и через мгновение кинул веревку, которую Тони ловко подхватил. Крепко держа в руке конец, он провел лодку к коралловой осыпи и пришвартовал ее к скалам. Веревочные кнехты, брошенные через борт гребцом, смягчили швартовку.
Спуск в лодку казался несколько рискованным, хотя в коралле и были вырублены ступеньки. Старший Заремба помог сперва мне, затем Даниху, наконец, ловко спрыгнул сам и, указывая на гребца, сказал:
— Это наш друг Тукей, молочный брат Тони. Он всюду сопровождает нас в плавании и, пожалуй, лучше знает океан, чем мы со всеми нашими картами. Что ж, ведь он потомок выдающихся моряков — полинезийцев!
Видимо, Тукей понял, о чем говорил Джек, так как сразу улыбнулся, блеснув белыми зубами, заботливо усадил Даниху, затем крикнул что-то Тони, а когда тот отдал конец, схватил весла, оттолкнул ялик от скалы, и через мгновение мы уже плыли к яхте. Во время этого краткого рейса я исподлобья наблюдала за Тукеем. Должно быть, так в молодости выглядел сам Геркулес! Мускулы гребца производили впечатление сплетения толстых канатов, а весла чуть ли не гнулись в его руках. Светло-коричневая, почти золотистая кожа блестела на солнце, волосы были черны, как вороново крыло. Даниху, не по возрасту высокая и хорошо сложенная, выглядела около него совсем малюткой.
Я была так поглощена своими наблюдениями, что и не заметила, как мы причалили к яхте. По штормтрапу все быстро поднялись на палубу, а затем Джек пригласил нас в кают-компанию. Посреди каюты стоял большой, массивный стол; вокруг несколько кресел, диван, а у стен — буфет для посуды, холодильник и небольшая стойка. Столь же хорошее впечатление производили три спальные каюты с удобными койками и весьма изящными умывальниками. В камбузе мы застали четырнадцатилетнего Саву, брата Тукея, чистившего крупного морского окуня, только что, видимо, выловленного, так как он еще бил хвостом и подпрыгивал на доске. Здесь у одной из стен находился кухонный шкаф; в специальных кольцах стояли корзины с овощами и фруктами. Да, на этой яхте неплохо заботились о желудках экипажа!
Мы осмотрели машинное отделение, склад горючего, мастерскую и навигационную рубку с компасом и штурвалом. Признаться, я была очарована порядком, царившим на яхте, а также ее оснасткой. Даниху же была так восхищена судном, что почти ничего не говорила, а только время от времени чмокала от удовольствия или нежно проводила рукой по отполированному дереву в каютах, постелям на койках и мягкой епинке дивана.
Пока мы рассматривали карты в рубке, к яхте причалил ялик с Тони, Ваде и Тукеем. Ваде осматривал яхту с не меньшим любопытством, чем мы, хотя, как опытный рыбак, он оценивал се, конечно, прежде всего с утилитарной точки зрения. Особенно внимательно разглядывал Ваде мотор и движок, с помощью которого можно было не только освещать все каюты, но также давать энергию холодильнику, вытаскивать якорь, поднимать на борт ялик и даже ставить некоторые паруса. Он заинтересовался секстантом, хотя значительно больше ему понравился полевой бинокль, а хронометр и пеленгатор едва удостоил взглядом. Зато радиоаппаратура привела Ваде в восторг!
Мои друзья еще не успели налюбоваться оборудованием яхты, как любезные хозяева пригласили нас в кают-компанию, где угостили обедом. Тут нас поразило кулинарное искусство юного Савы! Блюда были приготовлены на европейско-фиджийский вкус и так приправлены острыми и пикантными специями, что во рту у меня горело. Мои хозяева и их темнокожие друзья ели с большим аппетитом и вдобавок грызли маленькие красные орешки те те, которые огнем обжигали язык.
Во время обеда царило приподнятое настроение. Джек и Тони оказались необычайно милыми людьми, а Тукей и Сава ни в чем им не уступали. Все они свободно говорили по-английски, кроме того, знали полинезийский язык, хинди и несколько меланезийских наречий, а потому легко нашли общий язык с Даниху и Ваде. Насколько я могла судить по некоторым мелким эпизодам, происшедшим за столом, весь экипаж «Матаупите» неплохо понимал и по-польски. Мне, конечно, захотелось разузнать кое-что об острове Кандаву и особенно о семье Зарембов. Джек отвечал охотно: