На следующий день, как только мы узнали о направлении, в котором должны поплыть лодки малаоху для ловли бониты, я взвалила коробки с цветной пленкой и киноаппаратурой себе и Анджею на спины, папочке дала нести фотоаппараты, и мы поспешили на мыс. Там па ялике нас уже ожидал Сава, сидевший у весел. Вскоре братья Зарембы приветствовали всю нашу компанию на «Матаупите». После краткого совещания, на котором был выработан план действий, яхта снялась с якоря. На ней были поставлены грот и кливер, она слегка легла на правый борт, ветер надул паруса, и судно понеслось, словно выпущенная из клетки лань. Я находилась на юте и следила за маневрированием. Джек, стоявший у руля, отдавал краткие, четкие команды, а три его товарища моментально выполняли каждый приказ. Не знаю, хотел ли он просто порисоваться перед нами, сухопутными крысами, или же так предписывал ритуал, но команды Джек отдавал па полинезийском языке, а члены экипажа, пожалуй, слишком уж суетились на палубе. Следует признать, однако, что они действовали весьма слаженно и все манипуляции с парусами, шкотами и блоками выполняли с точностью и скоростью электронной машины.
Вскоре к гроту и кливеру добавили еще фок, после чего закрепили шкоты, и экипаж занялся работами на палубе. Яхта слегка покачивалась на волнах; время от времени она попадала в промежутки между волнами, а затем снова взлетала, вспугивая стайки серебристых летучих рыб, тучных тунцов или резвящихся дельфинов. Постепенно берега Улавы превратились в голубоватую полоску, над которой довольно отчетливо вырисовывалась горная цепь с самой высокой вершиной Холо. Вскоре стала видна лишь тусклая, далекая дымка, пока и она окончательно не исчезла из виду. Мы плыли огромным полукругом по курсу, указанному прорицателем Оху Сеу, пока наконец Тони, который что-то связывал высоко на вантах, не крикнул так громко, что на мгновенье заглушил всплеск воды, рассекаемой носом яхты.
— Лодки слева по борту!
Мужчины кинулись к поручням, схватили бинокли и впились глазами в горизонт. Я же согласно договоренности поспешно укрылась в кают-компании, где не спеша распаковала свои принадлежности, вставила в обе кинокамеры кассеты с цветной пленкой и приготовилась к съемке. Затем я открыла иллюминатор и стала следить за лодками, то появляющимися на волнах, то снова исчезающими в глубоких ложбинах. Я действовала, разумеется, очень осторожно, так как если бы малаоху увидели меня на яхте, да к тому же еще и снимающей на пленку ловлю бониты, то, если бы они и не убили меня, как этого требует старый обычай, то уж наверняка прогнали бы из деревни.
Джек очень ловко вел яхту по прежнему курсу, затем совершил отличный поворот и уже через десять-пятнадцать минут шел буквально по пятам рыбаков. Яхта стала обгонять лодки. Поэтому пришлось свернуть сперва грот, затем кливер и, наконец, фок. Мы плыли теперь на очень малых оборотах мотора, вслед за поспешно уходившими лодками, которые длинной цепью шли к своей цели. Сава тем временем ловко вскарабкался на мачту и сверху наблюдал за морем. Сидя на ступеньках у люка, я с ужасом глядела на подростка, описывавшего по ходу яхты широкую дугу на мачте, тогда как прямо под ним разверзалась морская пучина. Достаточно было ему зазеваться на какую-то долю секунды, как он рисковал свалиться с более чем десятиметровой высоты в пенившуюся бездну! Но ни Тукей, ни другие члены экипажа не проявляли ни малейших признаков беспокойства за подростка, который, очевидно, чувствовал себя великолепно, так как затянул какую-то причудливо-монотонную песню. По-видимому, в эту пору у него как раз ломался голос, так как с верхушки мачты доносился время от времени густой баритон, срывавшийся до петушиного крика. Вдруг Сава прервал песню на полуслове, резко наклонился в одну сторону, правую руку приставил к глазам и наконец воскликнул:
— Бониты! Два румба вправо по курсу!
Эти несколько слов привели в движение весь экипаж. Джек сразу же изменил курс, яхта увеличила. скорость, а свободные члены экипажа и наши мужчины побежали на бак, хватаясь по пути за тросы и оснастку, чтобы не свалиться в воду при кренах судна. Мне, конечно, следовало быстро скрыться в кают-компании, но так не хотелось уходить со ступенек, с которых был хорошо виден весь горизонт. Где-то вдали мы увидели какую-то бесформенную тучу. Она быстро приближалась, обретая цвет и очертания. Тут же послышался шум. Сперва это был легкий шорох, напоминающий шелест листьев на ветру, но, постепенно усиливаясь, он перешел в такой громогласный крик, издаваемый тысячами птичьих глоток, что я побежала в кают-компанию, открыла аптечку и взяла вату, всунув в уши два больших тампона, которые немного приглушили этот адский писк и карканье, и только после этого выглянула в иллюминатор.