Охотник отвернулся от мужчины и покачал головой, будто бы говоря себе: «Не грузись. Он очнётся. Не сейчас, но когда-нибудь». В последнее время это стало какого-то рода мантрой для Алека. Он постоянно мысленно повторял для себя эти слова, и сначала это помогало. Теперь — лишь изредка. Конечно, Лайтвуд не терял надежду, но он знал, что вечная жизнь из них двоих есть лишь у Магнуса. Время Александра уходило, словно песок сквозь пальцы. И он боялся, что не дождётся, пока его жених проснётся. Так же утекало и время Рафаэля. А он ведь так любит обоих отцов, переживает за них. Боится потерять. Алеку было очень знакомо это чувство, как и всем Сумеречным охотникам. Они все считались бесстрашными, но у всех была одна вещь, помимо ангельской силы: боязнь потерять тех, кого любишь. Поэтому каждый раз, уходя на опасные миссии, Охотники прощались так, словно видели друг друга в последний раз. Это было так грустно, но всегда так правильно.
Лайтвуд поднялся на ноги и подошёл к столу, стоящему около длинного окна. Он взял с собой кое-какие бумаги из Института, которые ему нужно было прочитать, ведь работу никто не отменял. Алек присел на стул и положил локти на стол, пододвигая к себе стопку листов, и начиная пытаться внимательно вчитываться в текст. Мозг никак не хотел понимать слова, а буквы расплывались перед глазами. Александр вцепился руками в свои волосы, нервно сжимая пальцы чуть ли не до хруста, зажмурил глаза и крепко стиснул зубы, пытаясь заглушить голоса в голове, кричащие, что Магнус больше не вернётся, что он потерян навсегда, и что вся вина лежит на Алеке. Какой-то мелкой частью своего сознания Лайтвуд понимал, что это неправда, простая паранойя, но эта мелкая часть понимания по сравнению с океаном сомнений была ничем. Поэтому охотнику хотелось прямо сейчас разрыдаться от ужаса и боли, чувства вины, ненависти к себе. Он медленно становился тем, кем был до появления в его жизни Бейна — замкнутым мальчишкой, не верящим в себя и не признающим свою ориентацию, вечно прячущимся в тени своих брата с сестрой, постоянно сомневающимся и никому не нужным. Это было душераздирающе. Всё, что делал Магнус все эти годы, разваливалось на части и исчезало, когда исчезал он сам. Алек не хотел думать об этом, потому он потёр глаза до боли, обернулся на мужа и увидел это.
Магнус. Он проснулся.
***
Бейн очутился, как он и ожидал, в очередном кошмаре. Он, видимо, был продолжением предыдущего, ведь Иззи была одета в ту же одежду, за окном была такая же тёплая и красочная весна, а Алек сидел всё в той же позе на его кровати. Магнус вновь пытался двигаться, но у него ничего не получалось. Затем Александр, распрощавшись с сестрой, повернулся к нему и около получала смотрел на мага. Разумеется, охотник не видел, что Магс бодрствует. Это же был сон. Самый жестокий и болезненный из существующих. Бейн мог практически физически ощущать боль, испытываемую Лайтвудом, его терзания и непонимание, чувство потерянности. Когда-то такое было и с ним самим. Первые месяцы после смерти Алека были ужасными, словно вечный ад. И вот, сейчас он здесь. На очередной изощренной пытке.
Сердце Магнуса забилось в десять раз быстрее, когда Александр ушёл от него к столу и стал пытаться читать, заниматься своим любимым делом, но даже это у него не получалось. И Бейн понял, что отнимает у Алека способность быть самим собой крупица за крупицей, мучительно растягивая боль. Да, маг знал, что это был лишь сон, но он хотел верить, что где-то там, пусть даже в сновидениях, Лайтвуд всё ещё жив. И если это действительно было так, он не мог дать в обиду любовь всей его жизни. Златоглазый напряг все свои мускулы, ощущая при этом боль Алека, лишь подпитывавшую желание Магнуса бороться до конца. Бейн постарался одновременно ещё и использовать магию, а затем начал кричать во весь голос, избавляясь от всей боли, накопившейся за последние несколько сотен лет отсутствия голубоглазого. Магнус чувствовал, как слезы льются из его глаз, а мышцы начинают болеть.
И через несколько секунд маг ощущает непонятное спокойствие. Боль более не разрывает сердце на части. Магнус попытался пошевелить пальцами на руках. Получилось. Ногами? Нет. Все ещё не выходит. Алек, как назло, за последние несколько сотен снов не отходил от постели мага, но сейчас решил уйти подальше. Но это не являлось особым препятствием. Факт был в том, что у Бейна вышло. Он проснулся.
Магнус поднял в воздух руки, проверяя, может ли он ими двигать, а затем неумело сел в кровати, подкладывая под спину подушку. Он делал все бесшумно, но движения давались ему с трудом — то ли от того, что это был сон, то ли от страха сделать ошибку. Бейн собирался встать на ноги, подойти к Алеку и извиниться, сказать, что он любит его. Возможно, это было слишком, ведь маг не мог даже шевелить ногами, но «слишком» — его второе имя. Хотя весь его план пошёл прахом, когда Александр сел ровно, а затем обернулся. Магнус как раз собирался отцепить от себя капельницу и все эти провода и трубки. Он успел убрать с лица кислородную маску и теперь чувствовал сожаление по этому поводу. Когда их взгляды встретились, у златоглазого словно исчез весь воздух из легких, сердце пропустило удар, а на глазах появились слезы.
— Александр… — смог лишь выдавить из себя Бейн хриплым голосом. Он так скучал по этим голубым глазам, никогда действительно не осознавая, насколько сильно. Магнус не хотел разрывать их эмоциональный контакт, созданный взглядами, но в то же время он хотел значительно сократить расстояние между ними. Алек, похоже, думал, что ему причудилось, потому как он сначала несколько раз моргнул, затем вновь зажмурился и помотал головой, потёр глаза руками, снова взглянул на Магнуса. — Тебя ущипнуть, чтобы ты убедился, что это не сон? Для этого, милый, тебе придётся подойти, — успокоив свои чувства, сказал Бейн, понимая, что даже если это сон, Алек здесь все ещё прежний. Нужно оставаться самим собой, невероятным и абсолютно волшебным магом, тоже.
— Магнус, — кажется, Александр, наконец, поверил и быстро поднялся с места. Не останавливаясь, он бросился в объятия мага, прижимая его к себе за талию так близко, как только мог. Сейчас и в голову не могло прийти, что несколько минут назад это был кошмар, а не сладкая грёза, просыпаться от которой не хотелось совершенно. — Это ты. Ты и правда здесь, ты проснулся, — Бейн понял по голосу своего суженного, что тот плачет, отчего и сам пустился в слезы счастья. Он безумно скучал по Алеку все эти годы, и теперь, когда он был рядом, маг не сможет отпустить его ни на секунду.
— Я скучал по тебе. Я люблю тебя, — лишь выговорил Магнус, всхлипывая между предложениями. Он уже много раз читал в письмах признания Алека и так давно не слышал их, что сейчас желал лишь услышать заветные слова хотя бы один разочек. Он не мог поверить, что сон мог ощущаться так реально. Пальцы колдуна сжали мягкую ткань чёрной футболки, а дыхание Александра оставляло горячие следы на его шее. Сильные руки Алека, похоже, пытались вдавить мужчин друг в друга, потому что они прижались друг к другу вплотную, не оставляя ни миллиметра пространства.
— Я люблю тебя, Магнус, — прошептал охотник и вздохнул. В его голосе слышались облегчение, спокойствие и какая-то боль вперемешку со счастливыми нотками. Бейну же хотелось разрыдаться, но так как он уже плакал, незатихающее желание пустить слезу было каким-то неуместным. Следующие несколько минут или часов мужчины так и сидели молча, обнявшись и плача. Магнус иногда отрывался от мыслей о том, как сильно он любит Алека, и как будет грустно, когда сон закончится, думая о том, что же сейчас всё-таки происходит. Неужели он просто поднапрягся и стал управлять своим сном?