Я думаю, что очень важно понять Бога и этот мир настолько, насколько это возможно, но потом наступит время, когда всякое понимание или закончится, или мы потеряем способность к пониманию сути вещей, с которыми мы боремся. Муж, потерявший жену – мать своих детей во время бомбежки, скажем, Дрездена, может получить в своем разуме вполне убедительный ответ на вопрос, почему бомбы были сброшены на город. Но я думаю, этот ответ не усмирит его гнева, так как была убита его жена, мать его детей. Мне кажется, папа, что ты находишься именно в этой ситуации.
Что я могу сказать на это? Могу говорить только «изнутри». Я тоже очень часто спрашивал у Бога, почему моя мама умерла. И у меня тоже до сих пор нет ответа. Было время, когда я тоже злился на Бога за это. Но Господь не обижается. Это просто искренность, а Бог ценит искренность.
Как каждый ребенок, я вырос, нуждаясь в безусловной заботе и любви матери. Но мне этого не суждено было получить. Как ты знаешь, мы иногда даже получали нечто противоположное от нашей мачехи[2]. Конечно, я всегда знал, что ты любишь меня – и всегда чувствовал себя в безопасности, когда ты приходил домой – но твоя работа занимала очень много времени. Вспоминая это, я осознаю, что вырос с острым чувством заброшенности. Всю боль этого я осознал, только когда стал взрослым. Просто дети блокируют то, чего не могут вынести.
Но когда мне было около 20 лет, после трех лет моей христианской жизни, я получил то, что было намного важнее ответов на мой вопрос «почему»: Я получил исцеление (и до сих пор его получаю). Ко мне начали возвращаться многие воспоминания детства – обычно во время молитвы – иногда причиняя мне сильную боль. Наверное, я теперь достаточно зрелый, чтобы справиться с ними. Не смотря на это, Бог дал мне любовь и исцеление.
Вопреки всему тому, что я в детстве принимал как негативные комментарии о моей самооценке (например, несколько из ненормальных форм наказаний мачехи), Господь показал мне, что я действительно любим и особенно ценен в Его глазах. И Он дал мне это испытать. Когда я переживал свою заброшенность, Бог говорил мне: «Не оставлю тебя и не покину тебя». (Евр.13:5). Перед лицом моей нужды в любящей матери, которую я никогда не имел, Господь говорил: «Я хочу стать для тебя такой матерью». И «Он» есть! Христос не наш противник во времена страдания, Он наше исцеление.
Христос стал этим для меня. Моя душа наполнилась и наполняется безусловной любовью Иисуса. И безусловная любовь, это единственный источник жизни для души и единственное лекарство для ее ран. Интеллектуальный логичный ответ никогда этого не сделает. Мой вопрос остался, но Христос завоевал мое доверие к Нему, показав Свою красоту – красоту такой любви, благодати, нежности и смиренной силы, с которой простой человек никогда не может сравниться. Он завоевал мою любовь и доверие исцеляющим состраданием своих глаз и тёплым пониманием Его объятий. Он дал сердцу понимание того, что невозможно постигнуть умом. (Поэтому в Библии написано, что Бог дает верующим «мир, превосходящий всякое понимание»).
Еще я испытал то, о чем написано в Новом Завете: Господь страдает вместе с нами. Вот каким образом Он исцеляет нас от наших страданий. Одно из Его имен – «Эммануил», что значит «с нами Бог». Как бы низко мы ни пали, Бог с нами. Он и здесь, на самом дне, ожидает нас! Господь не живет на какой-то отдаленной планете, холодный и безразличный к нам. Он в самом центре того, что происходит в нашей жизни.
Может, ты помнишь, когда я учился на первом курсе в университете, у меня был период сильных сомнений в истинности христианства. Центром этих сомнений была проблема зла, которую мы уже обсуждали. Я разрывался между двумя противоположными взглядами. Мир со своей красотой, гармонией, сложностью и личностными характеристиками говорит о том, что должен быть Бог. Но, в то же время я думал, что страдания показывают, что не может существовать Бог. Я думал об этом одной холодной февральской ночью, когда возвращался из университета в Миннесоте после занятий по астрономии. Глядя на великолепные звезды, я говорил себе: «Во всем этом должен быть Бог». Потом я вспоминал об ужасных страданиях в Освенциме и говорил: «Бога не может быть». Я был измучен этой внутренней борьбой.
Когда я дошел до своей машины, то посмотрел на небо и крикнул громким, злым голосом: «Единственный Бог, в которого я смогу поверить, это тот, который знает, что чувствовали еврейские дети, похороненные заживо, и их матери, когда видели, как хоронят их детей!» В этот момент мне пришло в голову (а может это было откровением?): Это точно тот Бог, которого проповедуют христиане. Ни в какой иной религии нет этого. Только Евангелие осмеливается провозглашать, что Бог сошел в самый центр ада, созданного нами. Только Евангелие осмеливается провозглашать, что Бог родился ребенком в грязном, полном навоза хлеву, что Он прожил жизнь, общаясь с проститутками и прокаженными, с которыми больше никто не хотел дружить, и что Он сам, лично пострадал от всей той адской глубины, которая кошмарна в человеческом существовании. Только евангельский портрет Бога объясняет тот факт, что мир одновременно так прекрасен и так ужасен.