На устах моего друга промелькнула легкая улыбка. Он был неотразим. Как и всегда. Кино. Танцы. Я так долго ждала этого приглашения, но как быть с Бетти? Впрочем, какое это теперь имеет значение? Ведь Фрэнк уезжает. Вопреки моим желаниям.
— Я тоже была бы рада.
Я тогда так ответила. Он снова улыбался. Казалось, мы одновременно заметили: громкие возгласы наверху прекратились. Пора было всё же подняться по лестнице. Выяснить причину затянувшейся драмы. Мы рисовали не самые радужные картины. Хотя... Может быть, Бетти всего лишь устала выяснять отношения? И вот-вот сейчас спустится, живая и невредимая, вместе с родителями? Фрэнк посмотрел на меня, и в его взгляде я словно прочитала «пора». Мы поспешили к лестнице. Но внезапно погас свет. Видимо, сгорела лампочка. Как же не вовремя. Тогда подумалось мне.
— У меня найдется фонарь, — тут же отреагировал Фрэнк.
Он включил его, но световое устройство всё же оказалось не настолько мощным, чтобы осветить им весь зал. Приглушенное мерцание, создаваемое его блеклыми отсветами, придавало помещению слишком томную атмосферу. Не хватало только медленной и размеренной мелодии. Для полного антуража.
— Батарейки умирают.
Пора было подниматься наверх. Фрэнк бережно осветил мне путь к лестнице. Но я всё же умудрилась опрокинуть стеллаж с книгами. Мисс неуклюжесть в своем первозданном виде.
— Когда вернемся, я помогу тебе их собрать. «А сейчас нам лучше подняться к Бетти», — сказал Фрэнк.
Что ж, я не возражала. Мы продолжили путь, одновременно пытаясь ничего не задеть. Фрэнк нежно и осторожно придерживал меня одной рукой, а другой — крепко держал фонарь. Но по иронии того злосчастного вечера подниматься наверх нам всё же не пришлось. Вероятно, оглушительно-пронзительный грохот упавших на пол книг, заставил людей, которые находились до той поры наверху, всё же спуститься вниз.
— Что здесь происходит?
Голос Бетти.
— Это мы, — ответила я. И тут же добавила: Молли и Фрэнк.
Фрэнк еще придерживал меня (почему-то), хотя мы больше не двигались. Да и настоятельная необходимость в том отпала. Мы стояли на месте. Фрэнк направил фонарь на Бетти, и даже в тусклом мерцании его умирающих батареек, можно было разглядеть недовольное (?) лицо Бетти. И лишь спустя несколько секунд до меня снизошло озарение. Как всегда, запоздало. Ведь моя подруга может всё неверно истолковать и понять. Отсутствие света. Объятия за талию...
— Где у вас лампочка? — спросил Фрэнк, желая разрядить накалившуюся атмосферу.
Да, покончить с той беспросветной темнотой уже было пора. Давно. Кромешная тьма. Почти.
Бетти ответила. Но не сразу.
— В кладовой. Сейчас посмотрю.
Когда Фрэнк (наконец) вставил лампочку, и комната снова приняла свой прежний облик (за исключением еще лежавших на полу книг, а также, пожалуй, прежде всегда радостного выражения лица Бетти), моя подруга еще некоторое время стояла и смотрела на нас. Двоих. Ее взгляд упал и на пресловутые книги. Что она себе вообразила? Необходимо было срочно объясниться. Немедленно. Но наверху раздался громкий цокот каблуков и гулкий звук ботинок. У меня отлегло на сердце. С родителями Бетти всё в порядке. Обыкновенная и очередная затянувшаяся между ними ссора. Вспышка эмоций между вспыльчивыми родственниками. Мистер и Миссис Бакслер поприветствовали нас. Любезно. Как и всегда. Промолчали насчет лежавших на полу книг, хотя их взор и от них не ускользнул. Вероятно, почувствовав, что нам всем троим нужно кое-что обсудить, предпочли тихо удалиться.
— Вы уходите? — зачем-то я тогда спросила, прекрасно осознавая, что это совершенно не мое дело.
Они лишь улыбнулись, сказав: «Мы уже всё решили». Поспешили к выходу. Снова прозвенел колокольчик. Они ушли. Я подумала: Фрэнк сообщит сейчас и Бетти о своем решении. Но он также предпочел попрощаться. Странно. Неожиданно.
— Бетти, я зайду еще. Позже, — только и сказал он.
И так же, как и несколько предыдущих мгновений, это сделали родители Бетти, Фрэнк поспешил к выходу. Снова прозвенел колокольчик. Наш друг ушел. Правда, перед уходом Фрэнк обнял меня. Почему-то и зачем-то. При Бетти. У Бетти на глазах. Просто и непринужденно. Произнес короткое «До встречи». Было ли и в тот раз объятие дружеским? Отчего мне перестало так казаться? Тогда я вдруг почувствовала, что покраснела. С чего бы Фрэнк так себя вел? Я быстро возвратилась в опостылевшую реальность, посчитав нужным все прояснить. Ведь между мной и Фрэнком ничего нет. Наконец я обернулась. Бетти пристально на меня смотрела, и впервые за все время нашего с ней знакомства, эта улыбка показалась мне демонически-зловещей. Отчего-то.