Е. И. сомневалась, выдержит ли Шено данное ему испытание. Удивительно сложна психология — оставаться членом Комитета, но не входить в президиум, ведь разница невелика. Из письма Гавр[иила] Гр[игорьевича] мы поняли, что Шабас остается, и, таким образом, хотя бы за отсутствием председателя остается вице-председатель и генеральный секретарь, иначе говоря, Комитет существует. А тем временем уже в спокойном темпе можно подыскать председателя, отвечающего задачам Учреждения. Следует подыскивать какие-либо платные Общества, которым можно было бы под временное заседание сдавать наше помещение. Тем самым можно хотя бы частично облегчить вопрос о сумме на помещение. Ведь Вы знаете, насколько все напряжено, и нужно найти возможности, чтобы продержаться это трудное, но высокостроительное время. Только слепой не видит, куда все идет. Ко времени выявилось и предательство трио в Нью-Йорке. Ведь с такими типами никакая строительная работа не была бы возможна. Если они для начала выявились с присвоением чужих шер, то что же можно было ожидать в будущем?
Наши группы проявляют прекрасное понимание происходящего. Уже не говоря о Филадельфийской группе, о новом Комитете в Нью-Йорке и о др[узьях] в Южн[ой] Ам[ерике], и Латв[ийское] Общ[ество] показало себя с самой лучшей стороны. Как только туда было прислано циркулярное письмо от трио, они сейчас [же] в оригинале препроводили его к нам, а мы в свою очередь имели возможность дать такой оригинал адвокатам. Имейте в виду, что незаверенная копия не имеет значения, — адвокаты требуют оригиналы, или фотостаты, или в крайнем случае копии, заверенные магистратом. Любопытно, как ответят мадам де Во и М. А.[Таубе] на письма от наших верных сотрудников? Если де Во так предупредительно, как Вы сообщаете, вошла в сношение с неизвестным ей Хоршем, то не может же она оставить без ответа фактически письмо противоположной стороны. Особенно печально, что во всем этом и некоторые наши соотечественники принимают самое горячее участие. Велико среди них разложение. Макар, разбросавший шишки, потом вопит для себя же об их последствиях. За каждую мою помощь русским русские же меня и поносили. Немало было русской ругани после того, как я помог Харб[инскому] Дому Милосердия, где призреваются самые несчастные старики. Ругали меня за помощь инвалидам-комбатантам в Харбине. Поругали и за помощь русским больницам, а каждая помощь отдельным лицам вызывала прямо какое-то злобное рычание. Да ведь и «Священный Дозор»[143], данный в пользу Дома Милосердия, запрещен русским цензором. Ведь и Васька Иванов не испанец. А Родзаевский и Голицын не португальцы. Вот провокатор Петерец, изрыгавший клевету в Шанхае, уже арестован франц[узской] полицией. Так все клевещущие несут определенное клеймо, которое рано или поздно обнаруживается. Посылаю для Вашего архива только что появившуюся статью лучшего поэта Латвии, появившуюся в газете «Сегодня» 8 февр[аля]. Характерно отметить, что «Сегодня» до сих пор была явно враждебной. Итак, наши адвокаты уже уполномочены нами вчинять иски о клевете, предупредите об этом и всех клеветников, буде с таковыми встретитесь. И бывшая председательница де Во, и прочие должны об этом знать. Никакие большие имена нас не запугают, чем шире дело, тем ярче будет и Правда. Сердечный привет Вашим родителям и всем друзьям. Так будьте бодры, зная о сужденной победе.