Не знаю, имеют ли для Вас значение все эти подробности, сохранённые моей памятью, как я сохранил пачку своих первых «печатных произведений», на самом первом из которых Вашей рукой написано «От испытаний освободить». Дело в том, что для зачисления на Курсы техники речи требовалось представить, так сказать, образцы своей печатной продукции <…>
Вот почему многие страницы «Вечернего дня» я читал с примечаниями из своей собственной биографии, в которой и Вы сыграли неведомо для себя заметную роль. Первых «настоящих» журналистов я видел и раньше, но Вы были первым «настоящим» писателем, которого я мог не только слушать, но и потрогать исподволь рукой. Пожалуй, уже одно это прикосновение электрическим током пробежало через память и связало Вашу недавнюю книгу с моим давним прошлым.
Желаю Вам доброго здоровья и прошу не сердиться за старческое многословие.
Искренне Ваш
Олег Рисс
В. А. Мануйлову
17 января 1981
Москва
Дорогой Виктор Андроникович!
Спасибо Вам за письмо, которое многое добавляет к истории архива Тынянова. Мы с Лидией Николаевной никак не могли вспомнить фамилию антиквара, приносившего к Ю. и.{Юрий Николаевич Тынянов.} материалы, связанные с Кюхельбекером. Это был, несомненно,
В. Камелышцкий. Вы ошибаетесь, предполагая, что Ю. Н. не знал его.
Он не раз приносил Ю. Н. документы из архива Кюхельбекера, в том числе и письмо Кюхельбекера к Туманскому с припиской Пушкина, о котором я упоминаю в своей статье.
К сожалению, Юрий Николаевич действительно передал свой архив Б. В. Казанскому. Борис Васильевич в 44 году уже в Москве вернул небольшую часть архива Елене Александровне, сказав, что все остальное погибло. После смерти Елены Александровны Тыняновой её дочь Инна передала эти бумаги в ЦГАЛИ.
Таким образом, всё сложилось весьма печально. И мне остаётся поблагодарить Вас за ту помощь, которую, как Вы пишете, Вы оказали Б. В. Кстати, я надеюсь, что ещё в этом году выйдет новый сборник воспоминаний о Тынянове{«Воспоминания о 10. Тынянове. Портреты и встречи». М., «Советский писатель», 1983.}. Тогда в примечаниях к моей статье я расскажу о судьбе дневников Кюхельбекера.
Что касается вопроса о прототипах героев «Исполнения желаний», то Вы верно указали и. Е. Щеголева. Среди прототипов нет Ю. Г. Оксмана. А главного героя Трубачевского я писал, имея в виду отчасти себя, отчасти других студентов, в числе которых Вас, кажется, не было. Впрочем, это было так давно, что я не могу с уверенностью ответить на Ваш вопрос.
Спасибо за письмо, за память о Ю. и. Лидия Николаевна шлёт Вам сердечный привет.
Ваш В. Каверин
А. И. Пантелееву
Дорогой Алексей Иванович!
Я послал Вам первый том моего собрания. Что касается абонемента, то, мне кажется, надо отдать его Нине Катерли, когда она будет в Москве. Та её подруга или родственница, которая будет получать последующие тома, может получать их и для Вас. Так как Нина Вас очень любит, думаю, что она не откажет Вам в этой услуге.
Книгу Вашу я прочёл с наслаждением. Она очень близка мне решительно во всех отношениях. Как и для Вас, прошлое для меня занимает значительную, может быть большую, часть настоящего или даже ежедневного. Думаю, что для тех, кто способен хотя бы изредка подумать о назначении (в духовном смысле этого слова), это вообще естественно и даже характерно. Уж не говорю о том, как Вы пишете — одновременно и скупо и просторно. Не знаю, читали ли Вы мой «Вечерний день»? Он, мне кажется, написан с большой сдержанностью и, к сожалению, с меньшей для читателя свободой. Думаю, что мне мешало то обстоятельство, что я некогда был историком литературы. Вы им не были, и это, как ни странно, не помешало, а помогло Вам. Несмотря на подчёркнутую краткость многих Ваших заметок, в каждую из них входишь как в маленький уютный дом. Это уже соединение профессионального искусства с доброй душой.
Всего, всего доброго.
Крепко жму руку.
Ваш В. Каверин
12 апреля 1981 года.
С. М. Жураховичу
4/XII 81
Дорогой Семен Михайлович,
спасибо за Ваше доброе, умное и интересное письмо. Я тоже люблю Армению и глубоко ценю бережное, широкое отношение армян к искусству. Это связано у них, мне кажется, с умением деятельно любить свою родину. Деятельно и со вкусом. И так как у них есть подлинный духовный эталон — не только свою. Я давно не был в Армении, но помню все свои поездки в Ереван, в Дилижан, переписываюсь с немногими, уже давнишними друзьями. И гостеприимство армянское я знаю, сердечное, ненавязчивое и именно поэтому западающее в душу <…>.