А однажды мне довелось- увидеть ее глаза таким", какими я их никогда не видел, и дай бог никому никогда не увидеть. Только сейчас, через полтора десятка лет, я понял, что написано было в них: страдание, боль, обида и отчаяние.
Любил ли я Ленку? Мало сказать: любил. Слово "любовь" бессильно, чтобы выразить мои чувства к ней. Для меня она была смыслом жизни. Для меня она была всем.
Наверное, поэтому я и боялся объясниться с ней, панически боялся услышать от нее "нет". Страшился потерять все, лишиться смысла жизни. Я был ужасно несмелым и робким с ней. И куда только девались умности и остроты, которыми я блистал перед другими девчонками?
В то памятное солнечное утро я пришел на консультацию рано - мы уже готовились к сдаче выпускных экзаменов.
В классе была только Лена.
- Привет! - выпалил я с порога.
- Здравствуй, - тихо сказала она.
Мы замолчали. Я, как всегда, не знал о чем говорить, как всегда, обалдел от присутствия Лены.
- А где твой Гегель? - как-то несмело спросила она.
- Спит. Не стал будить. Мы с ним вчера засиделись допоздна, пусть отдохнет немного, - врал я. Весь вчерашний день я не брал его даже в руки. Пришел с очередной консультации, бросил книгу на самую верхнюю полку и решил кончать дурачества, браться за ум.
- Нет, ты скажи без шуточек: читал ты вчера своего Гегеля?
- Разумеется, как всегда, на сон грядущий, - сочинял я.
- Ну и как?
Я задумался и сделал умный вид. Надо же! Ее заинтересовал Гегель, ей хочется знать мое мнение. А может, и она читает "Феноменологию духа" и решила проэкзаменовать меня, проверить, читаю ли я Гегеля или только треплюсь?
Я посмотрел на Лену. Весь вид ее выражал напряженное ожидание. Так и есть, проверяет, - подумал я. Может, сознаться, что я не читал злосчастного Гегеля ни раЗУ? Не хватало, чтобы меня разоблачили в хвастовстве! Какой позор!
- Честно? - спросил я с серьезным видом, оттягивая время.
Она кивнула.
- Ерунда все это, Лена.
Вот тогда и выплеснулись на меня из ее глаз и боль, и страдание, и обида, и отчаяние, и еще невесть что.
- Что ерунда? - спросила она сдавленно.
Я растерялся. Такой Лену я еще никогда не видел и не мог сообразить, что же произошло, что я такое ляпнул.
- Ну то, что в книге, ерунда, - промямлил я. - Прикидывался я, Лен, больше. Не по мне это. Не люблю я...
Я не успел договорить: "...философию Гегеля". В класс ворвалась целая орава одноклассников. Шум, гам, общий веселый треп постепенно втянули и меня в свой водоворот.
Я не видел, когда Лена ушла из класса. Потом я узнал, что она заболела. Потом она не желала меня видеть.
А потом произошло и вовсе что-то невероятное, необъяснимое и страшное: Ленка - любовь моя, жизнь моя, мечта моя - вышла замуж за человека, которого никогда не любила.
Прошло много лет. Я не женился. Ушел в космолетчикн, гонял грузовые корабли по Солнечной системе. Когда объявили набор в Первую Межзвездную, подал заявление. Повезло, зачислили.
Все эти длинные и безрадостные для меня годы я помнил, я любил, я ненавидел свою Лену. Я не мог понять, простить ее измену, не мог и... все равно любил. Как проклятие, преследовал меня тот се страшный крик глаз, столько лет остававшийся для меня загадкой. А ларчик просто открывался.
Вновь и вновь перечитываю строки последнего письма несбывшейся мечты:
"Милый, любимый!
Знал бы ты, как трудно мне было решиться на это письмо, сколько раз я начинала его писать и изрывала на мелкие кусочки. Я люблю тебя. Люблю. Можешь осудить меня за мое признание, но сам ты вряд ли насмелишься признаться первым. Может, я ошибаюсь, но сердце подсказывает, что и ты любишь меня.
Передаю письмо через твоего обожаемого Гегеля. Ведь ты читаешь его каждый вечер, правда? Если ты любишь меня, давай встретимся завтра в 9 часов вечера у ворот парка, если не любишь, уничтожь это письмо, а утром, на консультации, скажи: нет. Я все пойму. Лена".
К тому времени, когда наш звездолет вернется домой, на Земле пройдут сотни лет. Ленки уже не будет в живых.
Я обязательно прочитаю "Феноменологию духа". Что мне еще остается делать?