- Не оценила его мамаша! – цокнула Галя, спрыгивая с подоконника. От пошарпаных и изрисованных черным маркером стен оттолкнулся звон ее каблуков.
- Что? – Машин смех разлетелся эхом по темному подъезду. – Вас застукала его мать?
- Ладно бы нас! Меня! Одну. Я думала, он раньше матери домой явится, но не тут-то было! Ты бы слышала как она орала, что я проститутка!
- Представляю.
- Не представляешь! Она и так-то меня не жаловала, а теперь ненавидит. Ну и Славик в итоге осла включил.
- Помиритесь еще!
- Надеюсь.
- Галя, быстро домой! – на весь этаж раздался голос ее матери.
Галюня ойкнула, подвернув ногу, затем взяла в рот новый пластик жвачки.
- Иду, мам! Просто тут Маша зашла на пять минут.
- Здравствуйте, тетя Оля! – крикнула Маша, спрыгивая с подоконника и подкуривая последнюю сигарету. – Иди, давай.
- Ладно, я домой, прибраться надо, а то мать не успевает, весь день салаты режет, завтра день рождение у нее, гости будут. – Галя спустилась на несколько ступенек вниз. – Пока!
***
Маша вышла на улицу. Ночь вступила в свои права, окутав унылые дворы мглой. Она ускорила шаг, свернув на тропинку между домов – так намного ближе. Дорожка постепенно сужалась, вела ее через гаражи, вдоль металлического забора детского сада, за которым уже виднелся Космический проспект – останется перейти дорогу, и она окажется во дворе собственного дома. Маша споткнулась о корягу, запрыгала на одной ноге – большой палец все-таки вылез из порванного кроссовка, заныл от боли. Она чертыхнулась и вдруг услышала звуки гитары, повернула голову – во дворе ближайшего дома кто-то сидел.
Она невольно улыбнулась, услышав знакомые аккорды – ДДТ, классика русского рока. Их песни она знала наизусть – отец часто играл эту музыку на гитаре. Маша невольно зажмурилась от удовольствия, от вновь нахлынувших воспоминаний: они с матерью любили подпевать отцу и это отлично у них получалось. Счастье. Казалось, это было только вчера...
- Котовас!
Маша, вздрогнула и открыла глаза.
– Ты чего здесь? Заблудилась? – Игорь, ее одногруппник, зашелся смехом. – Ну, иди к нам!
- Да я не…
- Или домой торопишься? – Игорь снова заржал. – Тебя все равно там никто не ждет, к тому же время еще детское. Идешь?
Бывший одноклассник был прав. Дома ее не ждут. А потому, она, выдохнув, кивнула:
- Иду.
В компании почти никто не обратил на нее внимания, лишь некоторые коротко кивнули, не прекращая петь и разговаривать.
- Пиво будешь? – Игорь толкнул Машу локтем в бок. – Садись, чего встала?!
Маша села на край скамейки, взяла протянутый ей стакан с алкоголем.
- Привет. – Руслан, парень, что выпустился год назад из ее школы, прекратил играть на гитаре и протянул ей руку. – Давно пора тебе, Котовас, приобщаться ко взрослой жизни. – Он улыбнулся, встряхнул копной светлых волос, отросших уже почти до плеч.
- Классно играешь, - Маша улыбнулась и немного расслабилась, пожала руки еще трем парням: Лёне – ее бывшему однокласснику, высокому и худому как палка, Матвею и Саше – ребятам из училища, бывшим одноклассникам Руслана.
- Котовас, подпевать будешь? – спросил прыщавый Матвей, низкорослый и толстый.
Маша кивнула.
- Уважаю. – Игорь чокнулся с ее стаканом бутылкой пива и жадно пригубил, пролив несколько капель себе на джинсы, как всегда новые и модные. Он сын обеспеченных родителей и самый популярный мальчик в округе. А еще он ЕГО родной младший брат.
- Подпевай, раз обещала! – крикнул Матвей и все в голос запели: - Сигарета мелькает во тьме…
Маша затянулась сигаретой, поморщилась, выдыхая дым. Крепкие, даже хуже чем у отца.
- …Ты со мною забудь обо всем …
Она сделала глоток пива. Теперь в унисон Руслану подыгрывал на гитаре и Саша – худой, костлявый парень, черноволосый, чернобровый, смуглый как цыган, никак не тянущий на юношу.
- Портвейн будешь? – Игорь улыбнулся кривой улыбкой, больше похожей на усмешку.
Маша кивнула, подумав, что осуждает родителей за пьянство, а сама сейчас делает то же самое. Стало противно, но на душе и без того скребли кошки и потому, она мотнув головой, взяла протянутый стакан. Леня снова усмехнулся, странно на нее посмотрел, с озорным блеском в глазах, от которого стало не по себе. Но Маша мотнула головой, отгоняя неприятные предчувствия.
Портвейн обжег горло, она зажмурилась, а потом обмерла, да так, что не пошевелиться.