— Дай я попробую, милый, — сказала она.
Ведь он для того сюда и пришёл! Лёгкими прохладными пальцами она в один миг завязала ему галстук. Дети стояли вокруг и смотрели, как решается их судьба. Другой бы мужчина рассердился, увидев, как спокойно она всё сделала, но мистер Дарлинг был выше этого. Он небрежно поблагодарил её и тут же забыл свой гнев. Не прошло и минуты, как он уже танцевал по комнате с Майклом на плечах.
— Как мы тогда веселились! — вспоминала миссис Дарлинг несколько дней спустя, тяжело вздыхая.
— В последний раз! — стонал мистер Дарлинг.
— Ах, Джордж, помнишь, как Майкл вдруг спросил меня: «Мама, а как мы познакомились?»
— Ещё бы не помнить!
— Какие они были хорошие, Джордж, правда?
— Главное, что они были наши, такие родные! А теперь их у нас нет!
Тут в детскую вошла Нэна. И надо же было так случиться, что мистер Дарлинг наткнулся на неё и к его брюкам пристала шерсть. Мало того что брюки были новые — это была у него единственная пара, обшитая тесьмой. Он закусил губу, чтобы не расплакаться. Конечно, миссис Дарлинг почистила брюки, но он снова стал говорить о том, какая это ошибка, что у детей в няньках собака.
— Но, Джордж, Нэна просто сокровище!
— Конечно, но иногда мне бывает как-то не по себе. Мне начинает казаться, что для неё наши дети всё равно что щенята!
— Ах нет, дорогой, она прекрасно понимает, что это совсем не одно и то же!
— Не знаю, — протянул мистер Дарлинг, — не знаю…
Тут-то ей и представился случай рассказать о Питере. Сначала мистер Дарлинг только посмеивался, но, когда ему показали тень, он задумался.
— Эта тень мне незнакома, — сказал он, внимательно её разглядев, — но я совершенно уверен, что хозяин её — негодяй.
— Мы всё ещё говорили о тени, — произносит миссис Дарлинг, — когда Нэна принесла Майклу лекарство, помнишь? Ах, Нэна, больше ты никогда не будешь носить в зубах пузырёк с лекарством. И во всём этом виновата я!
Мистер Дарлинг был мужественным человеком, но тут он повёл себя как-то странно. Конечно, и у него были свои слабости. Он был, например, глубоко убеждён в том, что всю жизнь героически пил лекарства. Вот почему, когда Майкл стал увёртываться от ложки, которую поднесла ему Нэна, он строго сказал:
— Будь же мужчиной, Майкл!
— Не хочу! Не буду! — упрямо кричал Майкл.
Миссис Дарлинг пошла за шоколадкой. Это не понравилось мистеру Дарлингу, который всегда стоял за твёрдость.
— Не балуй его, мамочка! — закричал он ей вслед. — В твоём возрасте, Майкл, я выпивал любое лекарство и глазом не моргнув. Только приговаривал: «Спасибо, дорогие папочка и мамочка, что вы даёте мне лекарство, чтобы я выздоровел».
Ему казалось, что именно так всё и было. Венди, которая стояла рядом в ночной рубашке, тоже поверила этому и сказала, чтобы приободрить Майкла:
— Твоё лекарство ещё противнее, правда, папа? То, что ты сейчас иногда пьёшь…
— Гораздо противнее, — сказал мистер Дарлинг смело. — Я бы его сейчас выпил, Майкл, тебе для примера, если б только не потерял пузырёк…
Не то чтоб он его потерял, а просто однажды поздно ночью, когда все в доме спали, он спрятал его на шкафу. Только он не знал, что маленькая служанка Лиза нашла пузырёк и поставила его опять на умывальник.
— Я знаю, где он, папочка! — обрадовалась Венди, всегда готовая услужить. — Сейчас я его принесу.
И не успел мистер Дарлинг и рта раскрыть, как она убежала. Мистер Дарлинг почему-то помрачнел.
— Джон, — сказал он, содрогаясь, — это невероятная гадость. Знаешь, такая липкая, сладкая, противная штука…
— Ты проглоти его побыстрее, папа, и всё! — весело посоветовал Джон.
Туг Венди примчалась обратно. В руках она несла стакан с лекарством.
— Я бежала со всех ног! — сказала она, с трудом переводя дыхание.
— Ты у нас молодец, — проговорил мистер Дарлинг с убийственной вежливостью, которой она не оценила. И упрямо добавил: — Майкл — первый!
— Папа — первый! — сказал Майкл. Он был недоверчив по природе.
— А если меня стошнит? — спросил мистер Дарлинг с угрозой в голосе.
— Ну же, папа! — сказал Джон.
— Попридержи язык, Джон! — приказал мистер Дарлинг.
Венди ничего не могла понять.
— Я думала, ты пьёшь лекарство совершенно спокойно, папа, — сказала она.
— Дело совсем не в этом, — ответил он. — Ты же знаешь, у меня в стакане лекарства больше, чем у Майкла в ложке. (Его гордое сердце не могло этого вынести.) А это несправедливо!
— Папа, я жду! — холодно заметил Майкл.
— Ну и что же? Я тоже жду.