— Ну, я подумаю. Возможно, позвоню, чтобы выяснить, не хотят ли они, чтобы я тут занялся…
— Да, понимаю, исключительно с точки зрения интересов дела. Надеюсь, вы будете осторожны.
Я заверил ее в этом и сообщил, что ей следовало сделать для наших многочисленных клиентов за время моего отсутствия.
Потом я позвонил домой, в Вестпорт, выпускающему редактору «Нью-Йорк Глоуб».
— Рад слышать вас, дружище. Уж не впутались ли вы в очередное убийство, а?
— Похоже, да.
На том конце линии раздалось сопение: редактор поспешно соображал, удастся ли недорого меня купить. Мне уже приходилось иметь с ним дело.
— О чем идет речь? — спросил он, тщательно изображая скуку в голосе.
— Милдред Брекстон.
— Истхемптон? Вы сейчас там?
— Я в доме миссис Виринг. Надеюсь вы следите…
— Говорят, это был несчастный случай.
— Полиция так не думает. Так что…
Мы поторговались чисто по-джентльменски, и я получил все, что просил. Еще я попросил его подобрать все материалы, касающиеся миссис Виринг, Клейпулов, Брекстонов и Мери Вестерн Ланг… Все они были в обществе достаточно значимыми фигурами. Он сказал, что постарается, а я пообещал через пару дней передать статью — задолго до того, как остальные газеты успеют получить интервью с главными действующими лицами.
Повесив трубку, я ее тут же снова поднял и услышал в ней отчетливый щелчок. Кто-то меня подслушивал.
Затылок начал постепенно отходить, хотя самочувствие оставалось довольно странным. Я спустился по лестнице, и, когда проходил через холл, миссис Виринг поманила меня пальцем из дверей, и я присоединился к ней. Мы были одни, все остальные отправились на пляж. Полиции тоже не было видно.
— А где Гривс? — спросил я.
— Уехал… Хотя у нас осталась круглосуточная охрана, — драматическим шепотом сообщила она. Впервые неизменного бокала с водами забвения не оказалось под рукой. Мне стало интересно, насколько она трезва, чтобы имело смысл вести беседу.
— Думаю, он занимается расследованием.
— Мистер Саржент… Питер, я думаю, мы все в ужасной опасности.
Я отнесся к этому заявлению достаточно спокойно и был готов с ним даже согласиться.
— А вам кажется, мы можем что-то изменить? — уклончиво спросил я.
— Но что-то нужно делать! — Она нервно ломала руки.
— Я думал, вы расцениваете все случившееся как несчастный случай, что на меня напал бродяга и…
— Я просто не хотела волновать остальных. Не хотела, чтобы они узнали то, что знаю я. — Она мрачно посмотрела на меня.
— Что знаете?
— Что угрожает опасность.
Я решил: или у нее не все дома, или она действительно знает что-то такое, чего не знают остальные.
— Вы рассказали полиции?
— Мне нечего им рассказать. Все это только… предчувствия.
— Так вы думаете, миссис Брекстон убили?
Она не ответила, только вздохнула и посмотрела в окно на лужайку для гольфа, блестевшую на солнце как бильярдный стол. Потом сменила тему разговора с той быстротой, к которой я уже начал привыкать; алкоголики не в состоянии долго удерживать нить беседы — это их слишком утомляет.
— Я бы хотела, чтобы в первом материале для Глоуб вы упомянули о моем приеме в День Труда, — улыбнулась она мне.
— Вы подслушивали?
— Скажем так, мне птичка прочирикала, — потупилась она.
— Не возражаете, если я напишу про убийство?
— Конечно возражаю, но поскольку эти ужасные бульварные листки нас все равно в покое не оставят, то для меня будет преимуществом иметь в доме джентльмена. — Ее здравый смысл меня всегда поражал.
— Боюсь, это может доставить вам определенное беспокойство.
— Вовсе нет, но мне хотелось бы увидеть, что вы пишете. Возможно, я даже смогла бы вам помочь.
— Очень мило с вашей стороны.
— Не стоит об этом.
— Так вашу племянницу все же убили? — попытался я застать ее врасплох.
— Здесь вы от меня помощи не добьетесь!
На этом беседа закончилась, и я отправился на пляж. Там оказалась только Элли Клейпул.
Она лежала на спине в красном, довольно откровенном купальнике, уже одно созерцание которого поневоле возбуждало. Сейчас она казалась мне необычайно привлекательной, и если бы не ночное приключение с Лиз… Но тут пришло неожиданное открытие: хотя я посвятил всю жизнь флирту и срыванием цветов удовольствий, мысль о Лиз засела глубоко в мозгу, и я не хотел никого другого, даже Элли, которая с привлекательной улыбкой взглянула на меня и спросила:
— Отошли?
Я сел рядом с ней на песок. Солнце ласково пригревало, океан сверкал. Все ужасы произошли за последние двадцать четыре часа.