С трудом совладал с нахлынувшим волнением, непроизвольно пригладил волосы и открыл дверь.
– Привет! – Инга шагнула было, но, увидела в руке Стаса здоровенный нож, замялась.
Он перехватил взгляд.
– Картошку думал чистить.
– Понятно, – Инга вошла. – Говорят, искал меня. Чего хотел?
Стас помялся:
– Пьян был.
– Что у тебя трезвого на уме, то у пьяного на языке, я это знаю.
Не дожидаясь разрешения, Инга скинула туфли, положила сумочку на комод и зашла на кухню. Стас закрыл дверь и последовал за ней.
– Не думала, что ты по-прежнему живёшь в вашей старой квартире, – она окинула взглядом хорошо знакомую обстановку, села на угловой диван на место Стаса. – Ты здорово разозлил Валдиса.
Стас опрокинул нож обратно в ящик, с шумом задвинул его. Прислонился задом в гарнитуру, взялся за края полотенца, натянул и, слегка морщась, стал разминать шею.
– Что за гусь? Типа твой муж?
– Мы не расписаны, – Инга пощупала серёжку со свисающим медальончиком. – Не такой он плохой человек, как может показаться.
– Хороший бандит? – усмехнулся Стас.
– Он мне очень помог, – Инга, похоже, чувствовала себя не особенно уютно, глаза уткнулись в кружку на столе. – А можно кофе или чаю? Всё равно что.
Хозяин отвернулся к кофеварке, ей стало легче.
– Мы с Алексеем поначалу хорошо жили.
– С тем самым? – глухо спросил Стас.
– С тем... Надеялся выбиться в фехтовании, но дела не клеились. Ударился в бизнес – тоже не фонтан. Стал на мне срывать нервы. Пока с животом ходила, как-то остерегался...
Стас включил кофеварку, продолжал слушать, стоя спиной к Инге, словно боялся пропустить важный момент при заваривании. Рассказ больно царапал сердце. Не столько было жаль её, сколько мучительно обидно, что сама выбрала ту участь, которой могла избежать. Если б оставалась с ним.
Инга отхлебнула из его чашки, посидела задумчиво с надутыми щеками, потом медленно впустила напиток в себя.
– Если ты виновата только в том, что живёшь рядом с неудачником... Это был сплошной кошмар! Я терпела ужасные вещи... Всё ради ребёнка... Время и без того тяжёлое, а для матерей-одиночек – вдвойне. Алексей не так-то мало зарабатывал... Просто ему хотелось намного больше.
Инга ещё помолчала, словно собиралась с духом. Стас поставил перед ней дымящий кофе, забрал свой, поостывший, и снова отдалился к гарнитуру.
– Дочь родилась слишком рано и мёртвой, – пробормотала Инга и впилась в чашку.
Стас посмотрел на неё потеплевшими глазами. Эта боль перебивала все его обиды.
– Пару месяцев была в прострации. А потом ушла. Наверное, надо было вернуться в Таллин, к родителям. Но не решилась. Признать, что ты неудачница?.. Оказалось, в самом деле – полная. Найти стоящую работу не получалось. С моим-то неоконченным театральным... А Алексей проходу не давал, требовал вернуться. Как будто я его собственность.
– И тут появился красавец-спаситель с милым латышским акцентом, – Стас криво усмехнулся, вновь захваченный обидой.
– После всего пережитого... Кто-то решил вдруг позаботиться обо мне.
Инга не оправдывалась. Просто объясняла, наверное, самой себе, глядя сквозь холодильник.
– Чего ж бегаешь от него, такого заботливого?
Она отхлебнула, опять надула щёки. Словно заткнула себе рот, чтобы выгадать немного времени на раздумья. Потом выдала давно продуманный ответ:
– Спасение обернулось знакомой проблемой. Я снова чувствую себя собственностью.
Стас вспомнил, как двое амбалов держали Ингу в парке, как по-хозяйски Нагла уводил её тогда.
– А где твой отец? – посветлев, спросила Инга.
– На Южном кладбище.
– Как? – изумилась она.
Стас поморщился.
– Пьяным угодил под поезд. Праздновал моё возвращение.
– Я-то думала, мне страшно не везёт, что редко вижу родителей, – Инга загрустила пуще прежнего, но в следующий миг оживилась и заинтриговано повела носом. – Чем у тебя так интересно пахнет? Ужасно знакомо. Что-то сладкое. Праздничное. Так по-таллински!
Стас призадумался.
– А... Марципаном, наверное. Из Таллина всякий раз, когда там бываю, фигурки какую-нибудь привожу.
– Покажи! – Инга засияла.
– Ну пошли.
Стас провёл её в гостиную, включил свет. Обычная комната в типовой квартире простой рабочей семьи, каких много. Разве что на полках секции и на большом телевизоре расставлены марципановые зверушки и прочие фигурки. И наполняют комнату тонким сладким ароматом.