Новый ранг Петербурга требует переосмысления. Считалось, что это промышленный, научный центр. И соответственно, требуется прежде всего поднять его верфи, заводы, институты. Правильно ли такое противопоставление? Не следует ли пересмотреть место и роль Петербурга в нынешней России? В чем мы полезнее, в чем сильнее? Куда нам плыть?
Думаю, что Петербург сам недооценивает свои возможности стать хотя бы одним из центров мировой культуры, занять свое место рядом с Римом и Парижем. Об этом мне не раз приходилось слышать от наших зарубежных гостей. Один из крупных администраторов Германии недавно, осмотрев город, убежденно признался, что у Петербурга есть все возможности стать в ближайшее десятилетие центром европейской метрополии. Можно усомниться в сроках, в масштабах, но ясно, что проблема нового курса заслуживает широкого обсуждения. Это не проблема будущего, это самая злободневная проблема. Учреждения культуры испытывают упорный натиск коммерческих структур, а на самом деле циничных и хищных дельцов: «Зачем вам книжные магазины на Невском? Отдайте нам помещения, мы дадим хорошие деньги».
И мэрия, как бы в поисках денег, готова соблазниться, приватизировать книжные магазины, где вместо книг сразу начнут торговать куда более выгодными для хозяев товарами. Существующие книжные магазины сохраняют великолепные традиции книгораспространения, знаменитой на всю страну питерской книжной культуры, их директора, как правило, знатоки книги. Разрушить ее легко, восстанавливать будет гораздо труднее.
Мы переоценивали себя во многих разделах техники и производства и недооценивали свой уровень культуры и искусства. Русский музей, когда ему придали Мраморный и Строгановский дворцы, Михайловский замок, явился как крупнейшая сокровищница русского искусства и как один из первых музеев мира. Недооценка идет не от скромности, она опасный комплекс с печальными последствиями. За последние годы Петербург не обогатился, а скорее обезобразился памятниками вроде памятника Есенину. Великие петербургские памятники не могут совмещаться с бездарными творениями ремесленников.
Похоже, что комплекс неполноценности по-прежнему жив в Смольном. Высказал президент идею сделать Пятый канал телевидения для серьезной музыки, для литературной драмы, для классики. Предложение его было встречено аплодисментами питерцев. Действительно, такого телевидения не хватало зрителю, оно обещало новые возможности и нашему искусству. Что же из этого получилось? А то, что Москва, москвичи пройдошисто перехватили, перетянули пятый канал на себя. Считаться культурной столицей лестно. Однако столичность — это когда безбоязненно возвышают голос, защищая приоритет культурной миссии Петербурга. А если избегать конфликтов, уклоняться от борьбы, если все так же «чего изволите», то это — продолжение ленинградского синдрома. Столичность требует новых качеств и от мэра, и от депутатов Законодательного собрания. Если мы, питерцы, хотим быть, а не только называться, то, избирая, надо иметь в виду, обладают или нет этим качеством люди, умеют ли они постоять за миссию своего города. Столичность, конечно, относится и к горожанам, нам тоже негоже терпеть, бессловесно мириться с тем, как наш город погружается в болото провинциальности. Празднества ничего не меняют. Гаснут огни фейерверков, и мы снова видим, как запущен и не прибран город. Пока что мы живем за счет великого прошлого. Но и оно уходит, разрушается...
2000