Сбежать было совсем не сложно, однако, сам по себе побег ничего не давал. Они истощали далеко не бесконечный запас магической энергии на исцеление собственных ран и восстановление сил. И это при том, что их тройка, единственный сильный маг-целитель в группе. Собственно, именно она и должна была заниматься исцелением команды, но, к сожалению, сейчас она была в коконе. Конечно же, любой из членов команды владел парой-тройкой исцеляющих заклинаний, но они не шли ни в какое сравнение с теми, которые использовала тройка.
На этот раз маги разделились и начали атаку с трёх направлений. Каждый из них был готов в любой момент отступить, но лишь тогда, когда противник сконцентрируется именно на нём. Это позволит остальным применить наиболее сильные заклинания, наносящие урон по площади, и, возможно, на этом бой завершится.
Задумка удалась. Стоило Первогодке сконцентрироваться на атаке одной цели, как остальные подбежали на дистанцию атаки и применили отравляющие заклятия. Однако, маги совершенно забыли о тройке противника, который до этого момента лишь управлял своей царь-птицей. Сейчас же тот, вместо того, чтобы защититься от атаки, наложил несколько слоёв щита на своего товарища.
Всего несколько ударов сердца потребовалось на то, чтобы яд вывел из боя тройку, и ровно столько же времени хватило главной цели на то, чтобы окутаться ярко-алым пламенем. Со стороны могло показаться, что пламя разгоняет облако яда. На самом же деле огонь в данный момент поглощал всё, с чем он соприкасался. Ядовитое облако исчезло за тридцать ударов сердца, остров под ногами первогодки выгорел до основания меньше чем за минуту, а вода в болоте начала закипать.
— Быть не может, — едва слышно прошептал лидер команды магов.
Он, и правда, был не готов поверить в то, что сейчас предстало его взору. Обычный человек был окутан магическим пламенем. И мало того, он сейчас не был похож на того простака, который по воле принца должен был стать жертвой для опытных магов. На лидера команды сейчас смотрел кто-угодно, но не человек. Быть может, это был демон, однако, всем известно, что демон не смог бы проникнуть за стены магической академии Лотира.
— Кто же ты? — всё так же шепотом поинтересовался старший, скорее у самого себя. — И как ты оказался в академии?
Ответа не было, но всего через несколько мгновений раздался вопль отчаяния двойки, а чуть позже в коконе оказался и четвёрка. Не тратя ни секунды, лидер группы, укутался непроницаемым щитом. Казалось бы, используй он этот щит раньше, его команда осталась бы в целости, но всё было не так просто.
Во-первых, щит позволял обезопасить лишь своего создателя, а во-вторых, требовал для поддержания колоссальный объём энергии. И главное, в-третьих: маг, применивший этот тип защиты не мог двигаться. Это заклинание обычно применялось лишь для того, чтобы маг мог на время оттянуть на себя внимание врагов, дав шанс своим товарищам отступить и перегруппироваться. Да-да, сам маг после исчерпания запаса магической энергии погибал.
Сейчас же, данное заклинание защищало от множества огненных искр, которые, казалось, окутали защитную сферу вокруг мага. И дело было не в том, что магические искры дожидались пока спадёт щит. Их просто было нереально много. Тысячи и тысячи огненных искр вспыхивали на мгновение, чтобы удариться о преграду и исчезнуть, прихватив с собой толику магической энергии цели.
Сотня ударов сердца и от безупречной защиты не осталось ничего. А спустя мгновенье арена наполнилась воплями боли. Магия арены не видела проблемы в крохотных ожогах, полученных магом, а потому спасительный кокон до сих пор не появился. Сам же маг пятого года обучения чувствовал как тысячи мельчайших раскалённых игл проникают в его тело.
Какое-то время боль заполняла все уголки сознания, но затем, где-то очень далеко, раздался незнакомый голос, который скорее принадлежал свирепому хищнику, а не человеку:
— Больше никогда не смей применять это подлое заклятие. Ты меня понял?
— Да, — только и смог выдавить из себя маг, лёжа на земле и корчась от боли.
— Никогда не смей. Ты уверен, что понял меня?
— Да! — что есть мочи закричала жертва монстра, казавшегося человеком.
— Ты клянёшься?