Пока повсюду искали изменников, вспомнили одну старую историю. Мясоедов тогда служил начальником жандармского отделения Петербургско-Варшавской железной дороги. Находилось оно в Вержболово. В то время это была пограничная станция между Россией и Германией, довольно важный пункт. Станция не простая, и пост не простой. По долгу службы Мясоедов имел право свободно передвигаться по обе стороны границы: встречал и провожал важных государственных сановников и обеспечивал их досуг.
Рядом находилось имение кайзера Вильгельма Второго, который приезжал туда на охоту. Пограничные русские власти традиционно представлялись монархам соседнего государства.
Общество страстного охотника Мясоедова пришлось кайзеру по душе. Он не раз приглашал полковника на обед и даже провозглашал в его честь тосты. Во время суда над Мясоедовым одним из доказательств было то, что у него нашли портрет Вильгельма Второго с надписью императора.
Был ли Мясоедов шпионом? Историки спорят об этом до сих пор. Но сомнений нет в том, что полковник злоупотреблял служебным положением и частенько нарушал закон: помогал нелегально переходить границу и переправлять контрабандный товар. Конечно же, за хорошую мзду. Его неподобающее для сотрудника спецслужбы поведение, склонность к коррупции привели к тому, что в 1912 году Мясоедова с позором выгнали из департамента полиции. Казалось бы, дорога на государственную службу была закрыта навсегда. Но только не для него. У него были покровители на высоких должностях.
Бывший жандарм пишет письмо военному министру Сухомлинову. Они знакомы давно, еще с довоенных времен. Тогда Сухомлинов был генерал-губернатором Киева. Их связывали общие дела, а жена полковника, Клара Мясоедова, дружила с госпожой Сухомлиновой. Министр решил помочь старинному приятелю и начал продвигать Мясоедова на приличные должности в военное министерство. Его предупреждали, что не надо этого делать. Предупреждало МВД, которое изгнало Мясоедова из своих рядов, однако министр заверил императора, что на Мясоедова можно положиться. Пообещал, что тот не будет иметь доступа к секретным документам. И… вскоре он своим приказом создал при министерстве Особое бюро, якобы для составления отчетов и прояснения ситуации о революционной пропаганде в войсках. Туда он и посадил Мясоедова начальником разведки. Хотя премьер Столыпин говорил, что «этому человеку ни в коем случае нельзя доверять никакую ведущую должность, тем более такую высокую». Но Сухомлинов убедил императора…
На новом месте Мясоедов пользовался полным расположением министра. Он мог запрашивать информацию и в военной контрразведке, и в разведке, и в департаменте полиции. Что и зафиксировано было в ходе расследования по обвинению Мясоедова в шпионаже.
В основном он собирал сведения в штабе контрразведки той самой 10-й армии, которая потерпела катастрофическое поражение в феврале 1915 года.
Естественно, что после суда над Мясоедовым взоры обратились на Сухомлинова.
На основании рапортов, полученных из Ставки, генерал-прокурор Щегловитов начал служебное расследование о связи должностного лица с врагом государства. Довести дело до конца он не успел — сместили. Его преемник на посту генерал-прокурора Алексей Хвостов считал своим долгом докладывать обо всех материалах, связанных с Сухомлиновым, самому императору.
Хвостов обратил внимание государя на особую важность фактов, указывающих на связь бывшего военного министра с врагом. Но Николай Второй вскоре вернул эти материалы без всякой резолюции.
Дело в том, что император искренне уважал Сухомлинова — ценил за преданность короне и прежние заслуги. Да и что сказать — герой Балканской войны, кавалер Георгиевского креста, командир эскадрона кирасирского его Императорского величества лейб-гвардии полка, генерал-губернатор Киева, начальник Генштаба Российской империи… Солидный и внушающий уважение послужной список.
Кроме того, Сухомлинов был по-человечески симпатичен императору. С ним Николаю II было легко. Он умел сочетать почтительное поведение и непринужденную беседу. Легко, с юмором мог говорить с царем о самых сложных и запутанных делах. Когда он приезжал во дворец на еженедельные доклады, их беседы с императором зачастую затягивались. Обычно, если все происходило нормально, император имел обыкновение во время беседы курить. Когда же его настроение менялось, он начинал переставлять на своем столе фотографии и другие безделушки. Сухомлинов это знал и при малейших признаках раздражения моментально менял тему разговора. Во всем, что бы он ни делал и ни говорил, он умел найти подход к императору и убедить его в своей точке зрения.