Хитро покосился на парня, не сомневаясь в его ответе.
Стояла глубокая тишина, которая бывает только в степи или пустыне. Где-то очень далеко прокричала какая-то птица.
Небо было густо-черным, как бархат, и звезды казались бриллиантовыми крошками. Затем вершина ближайшей сопки засветилась красноватым отблеском. Артем инстинктивно потянулся к автомату, но тут же догадался, что это всходит молодая луна. Он нервно усмехнулся.
«Вот так и пошли все разговоры о нечистой силе».
Потом поймал себя на том, что другой рукой держится за амулет на поясе. И вновь усмехнулся про себя.
Вскоре над сопкой поднялся узкий серпик месяца с выгнутыми кверху рожками.
Терпко пахло степными травами.
И рядом была та, которая занимала почти все его мысли.
Кожаная безрукавка на голое тело, скрепленная лишь одной фибулой на груди (и на какой груди!). Волосы, заплетенные в девчоночьи косички. А как позванивали подвески, вплетенные в эти коски, когда она встряхивала головой! Даже эти звуки, вроде самые обычные, казались ему такими приятными. И даже кривая сабля и пистолет, висевшие на поясе, не портили облика юной степнячки.
Воистину дочь этого мира.
— Ты не мерзнешь, Дарика? — спросил Артем, поежившись.
— А разве холодно? — совершенно искренне удивилась она и чуть слышно рассмеялась, блеснув великолепными зубами.
От нее пахло мятой, той самой духовитой и крепкой мятой, что растет на берегах степных рек.
За то короткое время, пока он общался с Дарикой, Серегин окончательно уверился, что перед ним замечательная во всех отношениях девушка. Его влекло к ней с неведомой силой, и временами младший лейтенант даже задумывался, а не влюбился ли он?
Неужели и в самом деле? Но ведь парень и сказать ей об этом не осмелится. Хотя бы потому, что совершенно не представляет, как это сделать.
Все решилось само собой.
Этой ночью она просто пробралась в его палатку, приподняла покрывало и легла рядом. А потом принялась снимать с себя одежду.
Мир, полный кипучих страстей, никчемных и значительных событий, отступил, отдалился, растворяясь в мареве забвения. Куда-то подевался и ветер, несущий пробирающую до костей сырость, поутих плеск талой воды, стремящейся к реке. Зато неожиданно мощным стал волнующий свежий запах земли с тонким оттенком радости и совсем еще молодой травы.
Артем лишь глупо спросил:
— Почему я?
Ответом была ее рука, раздвинувшая складки его одежды… Он откликнулся, положив свою руку чуть ниже ее пупка, задержался там некоторое время и начал бережно поглаживать нежный вздрагивающий живот от щекочущей курчавой поросли до двух восхитительно упругих яблочек.
Маленькие сильные ладони степнячки с неожиданной силой вцепились в его плечи, дыхание ее стало шумным и прерывистым. Парень подумал, что должен бы решительно отстраниться, вскочить. Но не было сил…
Утром прибыл долгожданный грузовик (хотя Серегин даже пожалел об этом — не могли задержаться еще на денек, что ли?).
…Дарика крутилась перед огромным зеркалом, которое занимало половину стены в ее комнате. Первый раз видела зеркало такого огромного размера и такой чистоты — все же чужинцы не знают цены своим умениям. Еще больше девушка удивилась бы, узнав, что зеркало это валялось в загашнике клуба в/ч № 312341 и попало сюда случайно — как возможный подарок какому-нибудь дикарскому царьку.
Она волновалась — ведь ей предстояло вступить в законный брак.
И она не знала, как себя вести.
Единственным выходом из данного противоречия была мысль — просто надеть самую лучшую и изящную одежду, какую только можно найти.
А что может отыскать девушка без рода, без племени в совершенно незнакомом городе?
Спасибо, Алтен выручила, ради такого случая разворошив собственный гардероб. Кое-что прислала и Ага Кос — в благодарность за сотрудничество.
Свободно лежащие волосы кочевницы (замужней женщине не пристали девчоночьи косички) украсила ажурная золотая диадема с изумрудами, хорошо смотревшимися на старом белом золоте — подарок кормчей. Ювелиры Конгрегации всегда славились своим мастерством, а грайитки — умением разбираться не только в травах, но и в драгоценностях.
Ушки украсили серьги с теми же камнями. На шее красовалось широкое наборное ожерелье.
Платье белоснежного шелка ниспадало почти до полу. При этом живот она оставила голым, ибо именно такова была мода в империи Эуденоскаррианд.
На ногах красовались легкие сандалии, пряжки которых были выкованы из золотых монет.
Дарика повертелась перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон, и неожиданно рассмеялась — она вдруг подумала о том, что, выглядит не хуже любой принцессы.