— Да нет, Вера Гордеевна, девочки бесконфликтные, за месяц уже показали бы себя. Они просто вступились за Олю.
— А что это за Оля?
— Вам же Вера Николаевна еще на прошлой неделе докладывала. Семья проблемная, неполная. Мать пьет. Пытались поговорить, не достучаться. Решили определить в специнтернат для отстающих в развитии.
— И какие у нее проблемы?
— По рассказам Веры Николаевны, девчонка в школу ходит регулярно, без пропусков, но только что и посещает. Уроки не делает, в школе сидит, не занимается, к доске выходить отказывается. Не дается ребенку учеба. В начале, вроде, насколько я помню, она училась успешно. А вот в последнее время начались проблемы.
А Света и Юля пытались разговорить девочку Олю, которая никак не могла понять, зачем она им понадобилась. Они такие классные, а она рядом с ними замарашка и необразованная грязнуля. К таким кличкам и грубым окликам она уже привыкла. А эти пытаются общаться, как с равной, словно стремятся подружиться. Просто, скорее всего, ничего не знают про нее, что клеймо УО (умственно отсталая) надежно приклеилось вместо имени.
— Ладно, потом поговорим, — тихо прошептала Света, когда ведущий объявил о начале концерта.
Попытку Оли по окончании представления сбежать, Юлька пресекла сразу. Она уже чувствовала беду новой подружки и необходимость помощи. Оля не УО. Это заметно с первых слов. Сами выстрадали детство, пережили кошмар унижений и оскорблений и спаслись, благодаря встречи с папой. Поэтому, несмотря на сопротивление и отнекивание, они вели ее к себе домой.
— Мы просто чувствуем, что тебе необходимо пообщаться с папой, — говорили они ей.
Влад их встретил радостным и восторженным вскриком:
— С кем поведешься, от того и наберешься? Теперь они скупают детей по сходной цене.
— Нет, папочка, совершенно даром. Мы, в отличие от некоторых, не разбазариваем семейный бюджет.
— Да? Экономные у меня дочери. С ним богато жить будешь. Ладно, мыть руки и за стол.
Оля вновь попыталась объяснить о необходимости обязательно идти домой.
— А зачем? — Влад присел рядом с ней и с небольшим сопротивлением раздел и разул ребенка, обув взамен рваных башмаков теплые уютные тапочки.
За столом Оля тихо и медленно отправляла ложку с супом в рот, заедая маленькой крошкой отломленного хлеба, а слезы сами текли ручьем и падали каплями в суп. Семья, молча, ела и не мешала выплакаться и поесть ребенку. Даже Жанночка не произнесла ни звука. После традиционного десерта в виде какао, со сгущенным молоком перепачканными оказались все четверо.
— Да, — резюмировал Влад. — Оля тоже наш человек.
— Я пойду домой, — тихо неуверенно проговорила Оля после обеда.
— Нет, милый ребенок. Я думаю, что твою проблему можно решить, только предварительно выслушав. Тебе ведь хочется поделиться с нами?
Оля кивнула головой.
— Но стыдно и обидно?
Оля кивнула снова.
— Когда познакомимся поближе, то поймешь, что стыдиться не надо. Мои девочки уже это проходили.
Влад сразу же с первого появления просветил Олю и к своей радости увидел зеленое облачко. Девочки оказались помощницами в этом деле, интуитивно почувствовав в этом ребенке родную душу.
— Рассказывай смелей.
Хотя Влад уже догадывался, что ее история будет мало отличаться от судьбы Юльки и Светланки. Ведь даже Жанна успела за свои полтора года получить, хоть незначительную, порцию зла и ненависти. Банальная судьба дитя родителей алкашей. Единственное преимущество у Оли, что первые семь лет она опекалась прабабкой. А жили недалеко от них в частном доме втроем: мать, дочь и бабушка матери. Старенькая, больная, но сумевшая, как смогла, уберечь от внучки алкоголички свою правнучку. Оберегала по мере сил и здоровья, но вся трагедия началась почти год назад после ее смерти. Тогда-то Оля и ощутила в полной мере вкус ледяной голодной хаты. До теплых дней куталась во все одеяла. Голодная пряталась от мороза. Спасала теплая школа, но она заканчивалась, и надо идти в ледяной дом. А мать пьет с утра до ночи. Пьет, что-то ест, но Ольге не достается. И опять спасала школа, вернее, школьный буфет, возле которого она и караулила все переменки, ожидая, пока кто не выбросит в урну недоеденную булочку или кусочек хлеба. Этим и питалась. Но весь ужас наступал на каникулах, особенно летних в первый месяц, когда огороды и сады цветут. Думала, что околеет с голодухи. Шла за город в поле и рвала щавель, цветки, все, что жевалось и глоталось. Научилась рыбачить. И тогда перепадало на обед или ужин пару рыбешек. В сыром виде, так как готовить было не на чем. Полегчало, когда в садах стали появляться яблоки, груши, вишни. Благо, в собственном саду их было предостаточно, не приходилось воровать. Но фруктовая диета не радовала желудок. Хотелось хлебушка. А сегодняшний супчик просто голову вскружил своей сумасшедшей вкусностью. Поэтому и слезы капали. А в школе начались проблемы. Она любит учиться, читать, делать уроки. Ей нравиться слушать учительницу старенькую Веру Николаевну. Но от постоянного голодания стало ухудшаться зрение. Строчки плывут, не поймать их. А в последнее время прямо на уроке стали отказывать ноги. Она просто не может идти к доске, боится упасть. И так дразнят и грязнулей и УО. И еще не хватало, чтобы припадочной обозвали. Вот и сидит за партой. Ни на месте писать, ни к доске выйти не может. И Вера Николаевна решила, что наука не дается Оле. А она все понимает, даже больше многих.
— А мамка все пьет и пьет. И хлебушек ест, я вижу. Пробовала попросить, так дерется. После смерти бабушки совсем мамка злой стала. Очень скоро опять зима. Так страшно. Она совсем печку не топит. А я разве смогу дрова пилить? Они толстые, а пила только гладит их, даже не поцарапает. Хотела маленькими щепочками, а толку мало — вспыхнут и сгорят быстро, и тепла совсем не дают. А в интернат я не хочу. Я там не выдержу, просто умру.
Влад обнял ее за плечи и нежно прижал к себе. Он давно принял решение, но хотелось, чтобы желание первым возникло у ребенка. Ведь ей здесь жить, со всеми, как в общежитие. Сумеет, захочет ли стать членом семьи. Должна. Она очень нуждается в любви и ласке, в простой заботе. А мои девочки ей этого предоставят с избытком.
— Ну что ж, я думаю, не будем нарушать традиций. Девочки — ребенка умыть и приодеть. Юлькино кое-что подойдет. Да, и в парикмахерскую обязательно.
— Я, может, домой пойду? — как-то тихо и неуверенно спросила Оля.
— Зачем? Через дом дорога в УО. А тебе это ни к чему. Мы предлагаем остаться у нас. Домой попросишься, держать не будем. А пока поживи с нами.
— Папа, какое — домой! Там сплошной ледник и совершенно не дают есть. Нам это настолько знакомо, что настоятельно рекомендуем забыть про дом, — возмутилась Юлька.
Да Оля особо и не сопротивлялась. Она уже влюбилась в эту семью. Только потом спросила Свету:
— А где ваша мама?
— Ее у нас никогда не было.
Ответ Оле был предельно понятен. Такое чудесное слово ее родительница тоже вряд ли имеет право носить. Мама — это симфония, сказка и тепло вперемешку с добром. Ничего такого за восемь лет Оля не ощутила.
— Да, папа, угадай с трех раз дату ее рождения.
— Я думаю — 25 апреля. У вас разве может быть другой день? Такое ощущение, что каждый год именно 25 апреля рождаются на земле Светланки, Юльки, Оленьки. И судьба желает их погубить. А мы с Жанночкой спешим на помощь.
— А можно и мне называть тебя папой? — испугавшись своей смелости, спросила Оля.
— Ну конечно, ребенок. Теперь ведь ты моя дочурка. Четвертая.
13
— Папочка, — Ольга вбежала перепуганная и растерянная. — Там с мамкой что-то случилось неправильное. Пойдем, пожалуйста, посмотрим.
Что неправильное, Влад догадывался. Оставив девчонок, он сам пошел в дом, где раньше проживала Ольга с матерью.
Она быстро свыклась с правильной жизнью и забыла про холодные и голодные дни. Когда в первый день после парикмахерской, долгой ванны и переодевания она появилась в школе, то к ней за парту подсела одна из лучших учениц, попросив разрешение сидеть с ней, и выразила желание познакомиться. До сих пор сидеть с ней за одной партой даже последние двоечники не желали, а тут одна из лучших учениц.