Так что слова, которыми она осыпала старика, стали для Гаэля полной неожиданностью.
— Не представляю, какой идиот явился бы сюда после того, что сделали вы, Альбинос. — Голос хозяйки был тихим, почти шепчущим, но юноше послышался в нем далекий звон туго натянутой струны. — Вы ведь знаете, с кем имеете дело, и должны были предвидеть последствия. На что вы надеетесь? Думаете, статус вас спасет? Что…
— Постойте… — старик безуспешно попытался вставить слово где-то в середине ее отповеди, но лишь отчаянно возвысив голос сумел влиться в словесный поток. — Госпожа Талита, прошу, прервитесь вы хоть на мгновение. Выдохните. К чему громы и молнии? На месте они меня не испепелят, да и хорошо! Ведь я, клянусь, невиновен.
— Да как вы… — начала было побледневшая от ярости альвийка, но гость всплеснул руками с видом смиренным и горестным.
— Да, невиновен! И пусть доказать мою чистоту нечем, да еще и осведомленность в деле служит мне пожалуй, совсем не оправданием, но глупец из таверны — вовсе не мой подручный… никогда им не был!
— Вас видели вместе. Он получил деньги из ваших рук!
— Бедняга клянчил подаяние! Он очень плохо выглядел. Талита, вы редко выходите в город, но поверьте, Вимсберг просто кишит нищими! Шагу нельзя ступить, чтобы тебя не дернули за полу.
— Простите, Альбинос, но вы всерьез уверяете, будто ваша встреча с этим «нищим» в тот же день, когда вы пришли «посмотреть товар»…
— Невероятное совпадение!
— И эта ваша внезапная нерешительность, ваше «я подумаю»…
— Никак не связаны с невероятным совпадением! Я действительно направлялся к себе, чтобы произвести некоторые расчеты и составить смету для заказчика, когда тому бродяге вздумалось просить у меня денег. Знай я, что он провернет, непременно бы постарался предотвратить трагедию. Полноте, Талита! — усы старика танцевали под напором слов, — ведь мои интересы пострадали не меньше ваших! — Он нервным, ослабевшим движением отер с бороды капельку слюны.
— Не знаю, — альвийка смотрела на него чуть иначе. Как если бы пошатнувшуюся злость принялось подталкивать понимание: а ведь и впрямь, что за досадная произошла путаница!
Юноша, который до тех пор только и делал, что осторожно моргал, нервно смыкая ресницы, вдруг осмелился тихонько покивать.
Талита задела его сумрачным взглядом.
— И прошу, — уже тише, с каким-то отчаянным достоинством, пробормотал старый альв, — не называйте меня Альбиносом. Я не подвержен мутациям.
— Не знаю, — повторила альвийка. То ли в ответ, то ли в продолжение мыслей. — Что ты хотел сказать? — Она сердито и пытливо склонила голову на плечо, и острый подбородок стрелой указал на Гаэля.
— Да как бы я мог прервать вас, — забормотал юноша, — просто…
— Просто не бывает никогда, — пока замешкавшийся Гаэль собирал растерянные слова, ввернула Талита, — ты хочешь подтвердить его слова? Может, даже скажешь, что сам был с ним в тот день и все видел? Для этого он тебя притащил?
— Да нет же, — залепетал перепуганный юноша, затравленно глядя на хозяйку корабля, — как… как можно! Я просто кивнул, мол, бывает же! — Его щеки быстро бледнели, — тут вон оно, как вышло. И ничего такого. А про взрыв я только помню, что в газете писали. А Его Превосходительство, — он ткнул взглядом в старика, — с лица тогда так и опали, уж простите за грубость. А я — что я, простой ученик и помощник, госпожа. Куда мне доказывать… Я ни доказывать, ни врать права не имею.
— Неплохо, — улыбнулась Талита одними губами, — нет, правда. — Гнев в ее глазах постепенно уступал место расчетливости. Она вновь обратилась к старику. — Поступим так. Я сделаю вид, что поверила и соглашусь продать вам бочонок «Пещерного грома».
— И вы все так же гарантируете анонимность?
— Скорее да, чем нет. Свидетели, конечно, будут, но выберу я их сама. Вот только одно «но».
— Так и знал, что осложнений не избежать, — облегчение на лице старика вновь сменилось легким беспокойством. Полагаю, вы намерены поднять цену?
— Естественно. Теперь с вас по полтора серебряных за сотню граммов пороха.
— А полсеребряного — не крупновата ли надбавка? Мы же не кулек, все-таки, насыпаем, почтенная.
— Неустойка. В конце концов, вы заключили сделку и пропали. Ах, да. И вы оплатите украденное.
— Жестоко и несправедливо! Я же сказал, что ни при чем…
— Возможно. А возможно и нет. Пусть будет страховкой. Зато я поступлю честно — те триста грамм пойдут по старой цене. Серебрушка за сотню. Согласны?