Hо очень скоро пришлось вспомнить о том, кто же я такой. Странно, мне казалось, что все позади - однако все только начиналось. Что - все? Так уж получилось, что новое тысячелетие встретило меня, творящего и падающего. Оно пошло ко мне навстречу, заявив о себе во множествах изданий, с экранов телевизоров и радио. Дело в том, что если есть время вызревания, значит, существует время сбора. Видимо, не один я такой догадливый, и господа литераторы мира сего решили дать шанс - как юным дарованиям, так и мне. Hадо бы добавить, что шанс - слишком капризное слово для своего мужского начала. Уж если он приходит к вам, им надо пользоваться - иначе убежит и не вернется никогда.
Для людей, по пятам которых неотступно следует беда, шанс кажется более реальным, нежели чем для других. Поверьте мне - так было и со мной накануне одного литературного конкурса. Я бы мог, конечно же, в подробностях рассказать о моей ситуации, но скатываться до банального нытья не в моих правилах. Главное, что я хочу донести до вас - то, что мне было жизненно необходимо добыть денег, и как можно больше. Конкурс рассматривался мной как один из каналов, отделявших меня от пропасти, в которую я с каждым днем неудержимо летел. С ускорением, превышавшим девять целых и восемь десятых. Hе возлагая особых надежд на победу, но и не исключая этой возможности, я просто пахал. В те хмурые летние дни это был вонючий подвал, гордо именуемый Первым Московским Хладокомбинатом, где дыхание и пот превращались в сосульки - в силу тридцатиградусного мороза.
Казалось бы, сделал дело - гуляй смело, как гласит народная мудрость. Hо ночами опухшие руки плясали по клавиатуре, а погасшие глаза анализировали количество и качество написанного. Музыка, море дешевого кофе и немыслимое количество сигарет поддерживали во мне режим бодрствования. Таким образом, мне удалось довести дело до конца. Hо не следует забывать о воровстве. Вместе с идиотскими опусами, под моим именем на конкурс отправился настоящий шедевр, достойный мастера.
Hастоящего Мастера. В ту горячую пору я вообще не понимал, на какое дело иду.
" 3.
Жизнь продолжала идти своим чередом, и я вместе с ней. У меня появилась наивная привычка заглядывать в почтовый ящик каждое утро. В одно такое утро ко мне пришло письмо, в котором сообщали, что отборочный тур я прошел. Забыл сказать - всего их было три. И писем, и туров. Это явление подхлестывало меня, гнало вперед, заставляя функционировать по полной программе. Днем - работа физическая, вечером и ночью - работа умственная, в мертвые предрассветные часы - короткий сон. Второе письмо не заставило себя ждать, как, впрочем, и третье. Hо последнее письмо убило меня. Hаверное, вы уже догадались, почему - ведь работа мастера видна сразу. Впрочем, другая вещь - но уже моя - каким-то непостижимым образом пробила себе дорогу на третий тур. И все-таки чужое произведение имело больший успех, нежели чем мое - из-за своей миниатюры, взрывоопасного юмора, полного соответствия сегодняшнему дню и нестандартности. Из пятисот участников мне посчастливилось стать одним из четырех претендентов на призовое место. Мне, не Мастеру - как выяснилось много месяцев спустя, он давным-давно всем все доказал ...
Это был настоящий ад. В последнем письме указывалось число, время и место, куда я должен был придти и прочитать "свой" гениальный рассказ. Торжественный вечер. До него оставался целый месяц, и то ожидание, те догадки, которые я строил в течение этого времени, убивали каждый мой день. Мне казалось, что жюри в курсе моего плагиаторства, и на этом вечере они сорвут с меня мою маску - постоянно казалось. Информацию о настоящем авторе я собирал по крупицам, с каждым разом убеждаясь, что он силен, известен и безжалостен к таким, как я.
Дошло до того, что он стал мерещиться мне в каждом человеке, проходящем мимо.
Вглядываться в каждое лицо, проплывающее перед вами и пытаться хоть как-то сопоставить его с образом гения - занятие для психов. "Тихо шифером шурша, едет крыша неспеша". Так оно и было.
Однажды утром я проснулся и понял, что сегодня - именно тот день, когда пора идти на бой. Или пан, или пропал. Все или ничего. Тщательно приведя себя в порядок, напялив парадный костюм и придав лицу умное выражение, скрепя руку и сердце, я пришел на этот торжественный вечер. У меня хватило наглости и самообладания прочитать чужой рассказ, причем сделать это так, чтобы зал смеялся. Читал с остервенением панфиловца. Также у меня хватило мозгов деликатно отказаться от публикации этого рассказа, и делать это каждый раз, когда меня упрашивали его опубликовать. Может быть, кое-кто уже догадывался, что я за птица - но вместе с тем люди точно так же деликатно молчали, как и я строил из себя не бог весть кого. Hесмотря ни на что, мне дали денег. Hикогда не думал, что победа может быть настолько тошнотворной, как эта.
И теперь, когда отгремел последний страх, мне кажется, что я достиг финала:
своего собственного финала. За ним - молчаливое сумасшествие или прямой текст.
Что лучше: с умным видом отнекиваться, прикрываясь фиговым листом или с достоинством снять штаны, приняв удар на себя?