Багряный осенний закат был под стать настроению, но по обоюдному молчаливому согласию на обсуждение добытой на плотине информации наложили табу до следующего утра.
Ужинали вяло и без аппетита. Да и в постель забрались рано и хотя долго не могли уснуть, любовью в этот вечер не занимались.
И уже уснувши на левой руке Михаила, Вера и во сне пару раз начинала было плакать, но нежные и горячие поцелуи суженного всякий раз прогоняли кошмары с ее снов.
- Давай съездим сегодня в город, - после завтрака неожиданно предложил Миша своей возлюбленной ничего не объясняя.
- Как хочешь, - ответила та бесцветным голосом, лишь для приличия ковыряясь в яичнице с беконом. (Кулинарные рецепты Михаила по-холостяцки не отличались оригинальностью, но завтрак - то подан был прямо в постель!)
- Тогда, пожалуйста, оденься понаряднее, - немного смущенно и немного торжественно попросил парень.
- А что бы ты хотел, чтобы я одела? - враз в Вере проснулась неугомонная модница, присущая всем женщинам.
- То бело-кружевное безобразие. Помнишь, ты в нем со мною в ресторан ходила! - обрадовался ~1ихаил тому, что его просьба не получила отказа.
Когда женщина одевается, ее лучше не беспокоить. И мастер сыска, пока его дама принимала душ, в темпе и инкогнито, успел порыться в своем плательном шкафу и сейфе, где он хранил оружие, деньги и документы.
И прежде, чем открылась дверь ванны, он уже удалился в офис и плотно прикрыл за собою двери.
- Я уже готова, - раздалось «вскорости» где-то часа через два.
- Я тоже, - ответил Михаил распахивая настежь двери.
Конечно же костюм на парне на смокинг явно не тянул да и шил его не французский модельер. Но бывший одессит и «бывший» еврей (женившись Сэм Абрамович взял фамилию жены) был все же классным портным. И его мужские костюмы все имели свое лицо и выделялись даже на весьма престижных тусовках.
- Ты просто вылитый принц Чарльз! - восхищенно воскликнула Вера восторгаясь шикарному виду своего повелителя.
И, взяв его под руку, повела через офис на улицу к своей малиновой «девятке». (Гаража, естественно, раз нет машины у Михаила, тоже не было и Верин автомобиль, сбоку припека, скромно ютился с краю миниатюрной автостоянки для транспорта клиентов их фирмы.)
Сама же Вера выглядела как миллион долларов одной бумажкой, как чистой воды алмаз не «прилизанный» еще ювелирами, как роза цветущая в соседнем саду! (Почему в соседнем? Да потому, что хоть и утверждал поэт, что лицом к лицу лица не увидать, и мол, лучше видеться на расстоянии, но как же тогда быть с припрятанными до поры до времени за листьями колючими шипами ...)
- Прошу! - и усадил Михаил свою даму сердца на сидение для пассажира, а сам по-хозяйски занял место водителя. - А права у вас, молодой человек, хотя бы имеются? иронично поинтересовалась Вера, ощутив вдруг непривычное волнение и ощущение праздника.
- Многое чего у нас имеется, - ответил туманно новоиспеченный личный шофер восхитительно прекрасной принцессы и ловко и профессионально вырулил на проспект.
Конечно же посещение ювелирного магазина, а затем и загса для невесты - Веры не стали большой неожиданностью. (В отличии от парней, девчата, как пионеры, всегда готовы к этому «общественному мероприятию».)
Но вот Михаила, после того как он из холостяка превратился в мужа, впереди ожидала масса сюрпризов. (Я это не к тому, что невеста - это сласть, а жена - это власть. Конечно же плюрализм мнений в наш век сплошной демократии в семье Михеевых тоже присутствовал ... на бумаге, то бишь в виде добровольных подписей в свидетельстве о браке.)
Но стоило им лишь покинуть стены загса, как, во-первых, Михаила за руль уже не пустили, а, во-вторых, повезли не домой, а совершенно в другую сторону.
- Куда это мы? - удивленно поглядывая еще на не совсем ему хорошо знакомые улицы Киева, поинтересовался молодой муж.
- Домой, Мишенька, домой! Хватит нам, как приблудам, в одной комнатенке, да еще и на окраине ютиться, - возбужденно и радостно объяснила Вера. - Я ведь, мой муженек, коренная киевлянка, между прочим. Да еще теперь и богатая домовладелица, - и голос враз потускнел. - Мне в наследство, после трагедии в Цветово, в одном только Киеве три приватизированные квартиры перешли. А еще одна в Одессе да частный домик в Крыму в Феодосии, - и умолкла, растревоживши воспоминаниями не зажившую еще рану.
А поехали они сначала ни в Верину квартиру справлять свадьбу, а к ее родной по матери тетке ( как вы уже надеюсь догадались) на смотрины.
У Раисы Ивановны в Цветово погибли: муж, два сына, обе невестки и все четверо внуков.
Такое горе пережить - надо ни человеком быть. И хотя Михаил и не имел медицинского образования, но ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что тетка Веры на этом свете не жилец.
И может быть это и звучит эгоистично, но Миша про себя мысленно даже вздохнул облегченно, когда они наконец-то стали прощаться с гостеприимной хозяйкой, после долгих посиделок с чаем и привезенным шампанским да горою всевозможных лакомств.
- Вера! Ты когда-то спрашивала меня, не рассказывал ли мне твой дядя Семен какой-нибудь истории, которая бы всполошила все село, - прощаясь вдруг вспомнила Раиса Ивановна вся черная как земля: и лицом, и одеждой.
- Я тогда не в себе была и слабо соображала. А вот намедни, перебирая фотографии, наткнулась на снимок свадьбы у Климчуков. Помнишь, они соседями у твоих дедушки с бабушкой в Цветово были?
- И - и? - встрепенулась Вера.
- Мужики тогда, после застолья, в домино играть ушли, а мы бабы на скамейке у дома судачили. Так у всех тогда на слуху был случай с каким-то приезжим разгильдяем, который в отместку местным парубкам, в селе всех собак на заборах повесил.
- И за что он так мстил? - интуитивно почувствовав след напрягся теперь уже Михаил.
- Не помню. То ли он кого-то побил. То ли его побили.
- А в каком это году случилось? - не теряя нити разговора, задала Вера свой наводящий вопрос.
- Если мне не изменяет память, то та фотография датирована 1988 годом, - и Раиса Ивановна направилась в глубь комнаты к старинному комоду.
- Точно 1988 год - подтвердила Вера, взяв свадебный снимок у тетки с рук и взглянув на его обратную сторону.
- Жаль, что вы больше ничего не помните, - тихо вздохнул Михаил, да так наглядно, что при искреннем желании помочь на убитую и одурманенную горем женщину сошло чудное просветление.
- Есть - есть человек, который о тех временах наверняка помнит! - уверенно вдруг сообщила хозяйка и снова направилась к комоду.
К столу она вернулась с большой школьной фотографией.
- Это выпускная за девятый класс нашего старшего Сереженьки. У него легкие были слабые, - женщина украдкой шмыгнула носом, - так мы его к родителям мужа в Цветово на три года жить отправляли. Врачи посоветовали пожить в деревне, пока мальчик перерастет.
Раиса Ивановна для верности надела очки и, немного запинаясь от волнения, прочла вслух:
- Думенко Николай Давыдович. Вот он вам и нужен! Он у Сережи классным руководителем был и математику преподавал.
- Но ведь все жители Цветово погибли, - мягко перебил Михаил, думая, что женщина просто немного не в себе.
- Нет. Думенко - это не наша, не Цветаевская фамилия.
Это наверняка из Быкова, из соседней деревни, - возразила мужу жена раскрасневшаяся то ли от выпитого шампанского, то ли от нахлынувшего волнения.
- Верно, - приняла тетка сторону племянницы, - Да вот не помню, работал ли Николай Давыдович в 1988 году еще в школе или уже на пенсию вышел, - рассуждая вслух, высказала хозяйка свои сомнения.
И Михаил опять потух, но вот Вера была оптимисткой:
- Работал - не работал ... Главное живой свидетель!