Нужно было выбраться на дорогу. Ездили по ней, конечно, редко, но иного выхода не оставалось. Собрав остатки своих сил, Елена встала на четвереньки и медленно, шаг за шагом поползла, ориентируясь по оставленным её конём следам. Она сплюнула кровь, попавшую в рот из рассеченной щеки. Левой рукой она прижимала к ране шапку, а правая, на которую она опиралась, уже перестала болеть от холода, совершенно онемев.
Сложно было понять, сколько прошло времени, когда из-за деревьев, наконец, показалась дорога. Добравшись до неё, Елена обессилено свалилась у обочины. Она спрятала под тулуп замёрзшую руку, но та всё никак не хотела отогреваться.
Глядя в сизое, уже сумеречное небо, Елена вспоминала все молитвы, которым её успели научить в приходской школе.
«...да освети нам путь тысячею белых звёзд, убереги от беды детей своих детей, о всемогущая...», — не успела она закончить молитвы, как силы совсем покинули её.
Глава 4. Бессердечная
Тройка из лучших коней, что нашлись на станции, мчала сани с царевичем и его маленьким другом к крепости. Василий, имевший привычку болтать без умолку, сидел отчего-то на удивление тихо. Облокотившись одной рукой на бортик саней, он глядел на мёртвый однообразный пейзаж. Корявые скелеты голых деревьев бесконечной вереницей неслись вдоль обочин, цепляясь тощими пальцами за вату грязных облаков. Лошади то и дело недовольно фыркали от нужды тащить тяжёлые сани с тремя пассажирами по занесенной снегом дороге. Василий не переставал думать о том как был хорош его план и как, в конце концов, он получит похвалу от отца, когда приведёт его в исполнение.
Рядом с царевичем, вцепившись в его свободную руку, сидел одетый в два тулупа Паша. Несчастный мальчик иногда поднимал красное от мороза лицо, чтобы пробормотать «как же холодно!» или «когда мы уже приедем?», и тут же снова утыкался в меховой рукав шубы друга.
— Долго ещё ехать? — снова спросил Паша, закрыв лицо шерстяной рукавицей.
— Не знаю, — ответил Василий, продолжая глядеть на проносящийся мимо саней лес.
Паша вздохнул и, отпустив руку друга пересел на другую половину сидения. Запахнув посильнее тулуп, он, от нечего делать, тоже принялся глазеть по сторонам.
— Василий! — вдруг пронзительно вскрикнул он. — Там в снегу что-то... Там человек!
Царевич едва успел поймать за воротник Пашу, решительно намеревавшегося спрыгнуть с саней на полном ходу. Оглянувшись назад, Василий и правда заметил у обочины что-то большое и черное.
— Тормози! — крикнул он кучеру. — тормози же! — повторил царевич, расталкивая задремавшего кучера.
Недовольно ворча, старый усатый старик натянул поводья, и лошади послушно остановились. Стоило только саням замереть, как Паша проворно вырвался из рук всё ещё державшего его Василия, и, спрыгнув на дорогу, что было сил помчался назад. Царевич, не долго думая, пустился в след за ним.
Изрядно запыхавшись, он подошел к сидящему на снегу Паше рядом с лежащим навзничь человеком.
— Тебе лучше не смотреть! — предостерег мальчик.
Он стащил с переносицы Василия очки и поднёс их к лицу несчастного, лежавшего у дороги. Взглянув на запотевшие стёкла и вернув очки царевичу, Паша взволнованно произнёс:
— Она ещё жива, дышит.
— Она?
Фигура в черном тулупе, лежащая на снегу, была точно крупнее обычной девушки. Василий заглянул за плечо друга в надежде внимательнее её рассмотреть, но его голова вдруг закружилась. Царевич сунул руку в карман шубы и его пальцы крепко сжали крышечку флакона с нюхательной солью. Лицо девушки оказалось настолько испачкано кровью, что было трудно различить его черты.
— Я ведь предупреждал, чтобы ты не смотрел, — виновато произнёс Паша и, сдернув с шеи пуховый платок, накрыл им голову несчастной.
— Всё в порядке, — отозвался Василий, чувствуя, что дурнота его отпускает.
Убедившись, что крови больше не видно, Василий поднял на руки девушку и направился к саням. Рост свой она оправдывала — царевич уже сотню раз успел подумать, что надорвётся, и мысленно проклинал кучера за то что тот не удосужился остановиться раньше.
— Поехали! — крикнул Василий, когда они с Пашей и раненой девушкой забрались в сани.
Паша уложил её к себе на колени и снял с лица платок. Василий поспешно отвернулся, чтобы ненароком самому не упасть в обморок при виде этого жуткого зрелища.